Гостиная с желтыми обоями: Желтая гостиная — стильный и уютный дизайн на 80 фотографиях.

Спальня соломенных расцветок

К дизайну зоны отдыха нужно подходить наиболее осторожно, из-за возбуждающего воздействия, желтого на воображение человека, а спальные тона должны успокаивать и умиротворять. Но это не значит, этот активный оттенок воспрещен. Детская комната наполнится светом и станет уютнее благодаря этому яркому цвету. В серые пасмурные дни, от угнетенного состояния, избавят шторы, насыщенного солнечного цвета.

Если в спальной комнате установлена мебель светлых фасадов это даёт возможность декорировать оконный поём однотонными шторами лимонного колора. Подобное минимизирует агрессивное воздействие.

Гостиная золотистых тонов

Гостиная это комната в которой чаще всего собираются все члены семьи и гости, поэтому её обустройство требует особого внимания. Поскольку желтый символизирует торжество, он допустим в гостевой комнате, чтобы зарядить домочадцев отличным настроением. Но необходимо соблюдать осторожность, желательно не перегнуть палку, ведь чрезмерное количество желтого сделает комнату не респектабельной и фривольной, а в летний период температура повысится.

Для зала идеально подойдут шторы в светло-желтых тонах, комбинирование голубыми, салатовыми и коралловыми оттенками. На окнах расположенных с северной стороны идеально будет сотрется раздвижные желтенькие шторы. Подробнее смотрите на фото желтых штор.

Кухня в подсолнечных колоритах

Самым уместным местом для желтых штор в интерьере квартиры является кухня, поскольку он способствует быстрому пробуждению и заряжает бодростью всех членов семьи. Приникающий через шторы солнечный цвет, заряжает кухонную зону, сказочной атмосферой.

Недавнем открытием психологов, было установлено благоприятное воздействие желтого цвета на пищеварительную систему. И так же стимуляцию обменных процессов всего организма.

Занавески для кухни выбирают с узором из крупных цветов песчаных оттенков на белом фоне. Удачно будут смотреться римские шторы с яркими янтарными полосами.

Универсальное использование желтого в различных интерьерах

Типы помещений для использования штор:

• дачный домик;
• кафе;
• рестораны;
• торговые центры;
• гостиничный комплекс;
• офисные помещения.

Всевозможное сочетание фактуры, орнамента, расцветок, выгодно подчеркнут индивидуальный любого из выше перечисленных помещений. В магазинах жалюзи или японские шторы шафранового колора создают строгую, но и одновременно торжественную ауру. Ролл-шторы и римские занавески в сочетании с неброскими рисунками подойдут для офисных помещений.

Достоинства штор цвета солнца

Неоспоримым преимуществом солнечного, является его повсеместное использование в детских комнатах. Подрастающему поколению он добавит креатива, наполнит энергией и позитивом. Сделает процесс домашнего обучения более продуктивным. К минусам можно отнести отрицательное воздействие от переизбытка цвета, на эмоциональный фон ребенка.

75 фото идей желтых штор в интерьере

Желтые обои — Желтые обои для стен

MSRP Розничная цена: $65. 98

Наша цена: $29,98

MSRP Розничная цена: $65. 98

Наша цена: $37,98

MSRP Розничная цена: $65.98

Наша цена: $37,98

MSRP Розничная цена: $65. 98

Наша цена: $37,98

MSRP Розничная цена: $97. 98

Наша цена: $73,98

Желтые обои для солнечного настроения в комнате – купите онлайн прямо сейчас!

Желтые обои – лучи солнца в каждой комнате

Желтые обои – это чистое солнце, независимо от оттенка желтого основного или акцентного цвета.Желтый сразу поднимает настроение — и это потому, что желтый ассоциируется у нас с летом, солнцем, праздниками, фруктовыми лимонами и веселым настроением. Тем более, если мы говорим о желтых дизайнерских обоях, которые доступны с узорами, структурами и поверхностями, которые варьируются от ярких, романтичных и ультрасовременных до абстрактных или экстравагантных.

В нашем магазине обоев восходит солнце, и мы хотели бы поделиться им с вами, будь то дома, в офисе, в кабинете врача или в терапевтическом кабинете.Вот вам и масса новых развлечений в вашей жизни и дома.

Желтый цвет

Желтый является одним из основных цветов, и если его смешать с фруктовым красным, получится такой же яркий оранжевый цвет. Желтый и синий образуют зеленый, а зеленый является базовым цветом для многих оттенков сине-зеленого и зелено-синего. Осветление интенсивного ярко-желтого с помощью белого дает такие оттенки, как пастельно-желтый, ванильно-бежевый и другие оттенки бежевого. При смешивании с черным желтый становится коричневатым. Менее насыщенные оттенки желтого известны как охра.Желтый шафран имеет тенденцию быть более красновато-оранжевым, в то время как золотисто-желтый считается очень успокаивающим и теплым цветом.

Итак, есть разные оттенки желтого, но каждый сохраняет свое живое, счастливое, заряжающее энергией и солнечное основное настроение. В результате желтые обои заряжают энергией любого, кто входит в комнату, украшенную этим великолепным цветом.

Желтые обои: фейерверк положительных эмоций и эффектов

Желтый цвет вообще привлекает к себе внимание. Это касается желтой одежды, желтых машин, желтых диванов — и, конечно же, желтых обоев.Это прямой результат всех положительных ассоциаций и психоэнергетических факторов, связанных с цветом.

Желтый цвет символизирует солнце и свет. Он означает радость, счастье, веселую безмятежность, теплоту и повышенную мозговую активность, связанную со зрением, творчеством и воображением. Желтый способствует общению и межличностному обмену. Это стимулирует, пробуждает интерес и может быть очень вдохновляющим, когда дело доходит до решения проблем или принятия решений. Желтый оказывает очищающее, а иногда даже освобождающее воздействие.Этот цвет источает энергию, которая активизирует тело и душу, и в виде желтых дизайнерских обоев он будет фантастически смотреться в вашей любимой комнате. Желтые обои отгоняют мрачные мысли и поднимают настроение. Яркий лимонно-желтый цвет ассоциируется у нас с фруктовой свежестью. Вместе желтый и оранжевый создают очень средиземноморскую атмосферу и вызывают в воображении образы пышных фруктовых садов.

Желтый также считается лечебным цветом. Говорят, что он оказывает детоксицирующее действие на организм и часто используется для облегчения проблем с печенью, слабой иммунной системы или ревматоидного артрита.Желтый придает сил и может способствовать процессу выздоровления, способствует оптимизму и снимает тревогу. Люди, которые окружают себя желтыми предметами и обоями или носят желтую одежду, обладают интересом к жизни и большой уверенностью в себе.

Не будем забывать о сигнальном воздействии желтого цвета. Желтый цвет на дорожных знаках требует вашего внимания, т.е. на немецком знаке «уступи дорогу». Желтый очень узнаваем и используется в качестве фирменного цвета почтовыми службами Германии и Швейцарии.Желтая корзина (мешок) характеризует емкости для пластиковых отходов, подлежащих переработке.

Дизайн комнаты с желтыми обоями уместен в любом месте

Желтый цвет в его различных оттенках и проявлениях – это цвет, который выигрышно смотрится в любом помещении и оказывает бодрящее действие. Жизнеспособность желтого цвета можно успокоить с помощью обоев пастельно-желтого или ванильного желтого цвета, так что дизайнерские обои с узорами или структурами также станут отличным вариантом для спальни и фитнес-зала. Независимо от того, оформляете ли вы детскую/детскую комнату, кухню, столовую, ванную комнату, гостевой туалет, офис, коридор, прихожую или лестницу – все они в равной степени выигрывают от гладких, элегантных, модных или утонченных обоев желтого цвета.

Если уставшие сотрудники хотят сохранять бодрость и бодрость во время длительных конференций и совещаний, чтобы делиться ясными мыслями и отличными идеями, желтые дизайнерские обои — то, что нужно для этого. Желтая отделка стен также делает комнаты больше и более открытыми, позволяя сбалансировать неблагоприятную планировку помещения.

Желтые обои — настоящее тонизирующее настроение для любой комнаты. Специальный выбор базовых и акцентных цветов в нашем магазине обоев позволяет оформить помещение в различных стилях и предпочтениях.Вы можете создать любой образ — от утонченно-свежей и солнечной романтики до экстраординарных геометрических творений. Откройте для себя различные эффекты, которых можно добиться, например, комбинируя белый или светлый базовый цвет с ярким желтым или разноцветными узорами, включающими желтый цвет. Более темные базовые цвета (например, оттенки коричневого или синего) позволяют создавать желтые узоры с максимальным контрастом. Полосы солнечно-желтого и прохладного бирюзового цвета сразу наводят на мысли о поездке на пляж.Золотисто-желтые базовые цвета с белым рисунком представляют собой четкий и очень современный вид.

Веселые узоры и структуры на желтых дизайнерских обоях

Узоры, мотивы и структуры, украшающие стены своими четкими, сложными, графическими, ретро, ​​абстрактными, стилизованными романтическими и трехмерными свойствами: желтые дизайнерские обои во всех их вариациях и рисунках выразить чистый интерес к жизни. Блестящие и металлические поверхности улавливают и отражают солнечный свет, создавая очаровательные и впечатляющие эффекты.

Обои в стиле барокко и золото – настоящая классика для величественного пространства. Попробуйте комбинировать золотой и желтый – это уникальное сочетание цветов и узоров придает воздушность тяжелым узорам в стиле барокко.

А теперь давайте сядем на борт легендарной «Желтой подводной лодки» группы «Битлз» и отправимся в безумную вторую половину шестидесятых, когда флуоресцентные цвета, а также геометрические и абстрактные узоры оживляли унылое однообразие повседневной жизни. С желтыми винтажными обоями из нашего магазина обоев вы можете воссоздать на своих стенах это уникальное ретро-ощущение и наслаждаться творческими творениями долгие годы.Как насчет того, чтобы посмотреть знаменитый фильм «Битлз» и позволить уникальной сказке из истории поп-музыки перенести вас в заводной, красочный мир эскапизма.

Желтые обои для детской/детской комнаты

Желтые обои радуют детей, побуждают к играм и обмену идеями. Таким образом, они являются отличным вариантом для детской/детской комнаты и прекрасной свежей и фруктовой альтернативой традиционным розовым и светло-синий. Новые желтые трендовые обои позволяют создавать характерные стены и игровые зоны, их можно использовать для украшения шкафов и комодов, сделать детскую комнату солнечной и заставлять глаза ваших детей сиять каждый день.Многие детские обои из нашего ассортимента разноцветных рисунков содержат большое количество желтого цвета. Это дает детям и их родителям выбор: полное солнце или сдержанные блики свежести с желтыми пятнами цвета.

Низкая или высокая доза? Сколько места должны занимать желтые обои?

Украсить ли желтыми дизайнерскими обоями всю комнату или отдельную стену, зависит не только от цвета. Другие факторы, такие как тип узора, размер узора, размер комнаты, количество дневного света и обстановка, также должны быть приняты во внимание.Помните, что геометрические и абстрактные крупные узоры (например, ретро-узоры в стиле шестидесятых или семидесятых, а также роскошные цветочные или барочные мотивы) очень доминируют и требуют большого пространства. Вполне достаточно иметь только одну декоративную стену, чтобы насладиться яркой и свежей красотой желтых обоев. Если выбранные вами желтые дизайнерские обои имеют нежный рисунок, четкие и мелкие геометрические узоры или узоры в тон, ими можно украсить все стены в комнате. Однако убедитесь, что мебель и обстановка создают гармоничный эффект, и избегайте слишком выраженных цветовых контрастов.Возьмите цвета с дизайнерских обоев по вашему выбору и воздержитесь, когда дело доходит до смешивания.

Великая любовь: теплое дерево и желтые обои

Вы добьетесь полной гармонии, сочетая желтые обои с теплым, красноватым и более темным деревом. Ты как будто обнимаешь и гладишь свои желтые обои. Удачный контраст обеспечивает максимум уюта и тепла. Идеальные партнеры включают красное дерево, орех, вишню и тик. Также подходит древесина бука с его желтовато-красноватой окраской.В качестве альтернативы дереву вы можете выбрать мебель и предметы интерьера с белыми или патинированными поверхностями или материалы, блестящие как золото.

Дом ужасов: ядовитая сила ‘Желтых обоев’ Шарлотты Перкинс Гилман | Искусство и дизайн

«Желтые обои» американской писательницы Шарлотты Перкинс Гилман создала феминистский фейерверк в тот момент, когда он появился в январском выпуске журнала New England Magazine за 1892 год. Рассказ представляет собой тайный дневник молодой замужней женщины, страдающей «временной нервной депрессией — легкой истерической тенденцией».На самом деле диагноз поставил ее муж, который также оказался «врачом с высокой репутацией». В соответствии с модной медицинской практикой «Джон» прописал радикальное лечение отдыхом, которое включает отделение рассказчицы от ее маленького ребенка и заключение ее в детской на верхнем этаже арендованного загородного дома: «Мне… категорически запрещено «работать». пока я снова не выздоровею».

Гилман писала о своем собственном мучительном опыте: пятью годами ранее, когда ее одолела послеродовая депрессия после рождения дочери, ее отправили на лечение к ведущему американскому эксперту в области женского психического здоровья, доктору Сайласу Вейру Митчеллу. Его карательный режим для депрессивных пациенток из среднего класса включал строгий постельный режим без чтения, письма, рисования и, если это можно было контролировать, мышления. Его теория основывалась на распространенном убеждении, что если современные девушки перестанут чего-то хотеть — образования, права голоса, но, прежде всего, «работы», — они снова станут счастливыми, то есть послушными. Митчелл проинструктировал Гилмана жить как можно более домашней жизнью «и никогда не прикасаться к ручке, кисти или карандашу, пока вы живы». Позже Гилман писал о ее обращении, которое больше походило на тюремный срок: «Я… была опасно близка к тому, чтобы сойти с ума.

Именно это и происходит с рассказчиком «Желтых обоев», когда она обнаруживает, что «без подходящей работы, с волнением и переменами» оставляет ее ненасытное воображение на милость безымянных ужасов. Когда ее настроение ухудшается, она начинает замечать тревожные вещи в своей комнате: решетки на окнах, железные кольца на стенах, а ее кровать прибита к земле. Еще более угнетают сернисто-желтые обои с их странным запахом и зловещим рисунком.

Он достаточно туп, чтобы сбить с толку глаз при следовании, достаточно ярко выражен, чтобы постоянно раздражать и провоцировать изучение, а когда вы следуете на небольшом расстоянии по хромым неуверенным кривым, они внезапно кончают жизнь самоубийством — ныряют под запредельными углами, уничтожают себя в неслыханных противоречий.

Именно в этот момент читатель начинает задумываться, можно ли доверять рассказчику. Неужели, как она теперь предполагает, ее муж и сестра действуют не как ее опекуны, а как ее тюремщики? А как насчет фигуры женщины, которую она, по ее словам, заметила, ползающей под вредоносной желтой бумагой? Должны ли мы интерпретировать это как мощный символ подавленных творческих желаний рассказчицы, ее психическую тень? Или она просто сумасшедшая?

Однако за последние три года этот основополагающий текст приобрел новую актуальность. «Желтые обои» прямо говорят о нашем моменте #MeToo, — говорит Маршалл; она указывает на особую власть, которую муж в истории Гилман стремится проявить. Здесь нет ни грубого физического насилия, ни даже кроссворда. Вместо этого рассказчик описывает своего рода психологическую пытку, при которой ее собственное чувство реальности постоянно подвергается нападкам: «Джон не знает, как сильно я действительно страдаю. Он знает, что нет ПРИЧИНы страдать, и это его удовлетворяет». Здесь, как предполагает Маршалл, хрестоматийное описание того, что мы только недавно узнали, не говоря уже о том, чтобы дать этому название: «принудительный контроль». Более старый термин для этого может быть «газлайтинг».

В таком богатом контексте неудивительно, что крошечный шедевр Гилмана активно превращается в новые яркие формы. 22 февраля в галерее Уильяма Морриса в восточной части Лондона откроется выставка американской нигерийской художницы Кехинде Уайли, состоящая из серии женских портретов, сделанных в беседе с классическим феминистским текстом Гилман.На первый взгляд Уайли, прославившийся в 2018 году, когда он нарисовал портрет Барака Обамы для Смитсоновского института, может показаться маловероятным поклонником этой истории. Художник, получивший образование в Йельском университете и выросший на юге центральной части Лос-Анджелеса, наиболее известен своими гиперреалистичными портретами преимущественно цветных мужчин и женщин из рабочего класса, одетых в яркую уличную одежду. Его монументальные фигуры сияют здоровьем и уверенностью, они далеки от бледной, страдающей неврастенией женщины-Осы, которую мы изображаем как рассказчицу «Желтых обоев» — человека, который на самом деле очень похож на Гилмана.

Для своего нового шоу Уайли и его команда отправились на поиски женщин в соседнем Далстоне. «Уличный кастинг прошел очень хорошо, — вспоминает куратор Роуэн Бейн. «Женщин приглашали обратно в галерею, чтобы сфотографироваться, и Кехинде работала с этими изображениями». Тем не менее, фигурки, которые будут представлены на выставке, — это гораздо больше, чем наброски персонажей, взятые из современной уличной жизни. Практика Уайли всегда зависела от сознательного включения своих предметов в формальные традиции европейского высокого искусства.

Это развязный портрет, выполненный в традициях мастеров рококо, таких как Джованни Баттиста Тьеполо, или с шелковистой многозначительностью Джона Сингера Сарджента. Богато украшенные золотые оправы напоминают то, что мог заказать Медичи. А еще есть фоны. Чаще всего Уайли размещает свои фигуры в обтягивающих черных леггинсах, гигантских солнцезащитных очках и лозунгах Nike на фоне повторяющегося цветочного узора, напоминающего кусок классических обоев William Morris, насыщенных цветами West African ankara (принты). .Суть, как предполагает Уайли, состоит в том, чтобы объединить эти конфликтующие традиции, чтобы осмыслить историческое исключение определенных типов тел из привилегий высокого искусства.

«Вопрос расы скрыт у всех на виду в «Желтых обоях», — утверждает Маршалл. Тенденция, с тех пор как рассказ Гилман был заново открыт феминистками второй волны в 1970-х годах, заключалась в том, чтобы читать его как побег буржуазной белой женщины из тюрьмы патриархата.Но посмотрите внимательно, предлагает Маршалл, и вы увидите, что происходит нечто более сложное. Здание, в котором заключен рассказчик, представляет собой старинный «колониальный» особняк, относящийся к эпохе рабовладения в Америке. Оковы в комнате намекают на насильственное физическое сдерживание черных тел. И это не одна женщина, заползающая под обои. К концу рассказа рассказчица заметила «так много» женщин, которые, по ее мнению, вырвались на свободу из кричащей желтой тюрьмы. «То, что мы наблюдаем здесь, — это мощный момент, когда женщины собираются вместе, чтобы действовать сообща», — говорит Маршалл.

Я ничего не мог сделать, но чем меньше я делал, тем больше мне становилось плохо. Каждый день меня охватывал новый ужас.

Именно этот отклик Гилман на жизнь современных женщин впервые привлек внимание Линдси Мендик, молодой художницы и скульптора, чья выставка Желтые обои только что закончилась. открылся в Eastside Projects в Бирмингеме. «В тот момент, когда я прочитал рассказ Гилмана, параллели с моим собственным опытом показались мне сверхъестественными, — говорит Мендик. В 18 лет, охваченная тревогой и депрессией, «от которых никто не знал, как помочь», она бросила художественную школу и уединилась в маленькой спальне в доме своих родителей на севере Лондона. «Я ничего не мог сделать, но чем меньше я делал, тем больше мне становилось плохо. Каждый день меня охватывал новый ужас, и я одержимо размышлял».

Агорафобия, бессонница и жертва постоянных панических атак, психическое здоровье Мендик ухудшилось до такой степени, что она боялась, что у нее начались галлюцинации. «Однажды ночью я выглянул из окна своей спальни и увидел шестерых мужчин в черном с рациями, копошащихся вокруг нашего тупика.Это было ужасно, как реализация всех моих худших страхов». Родители Мендика предположили, что это просто последний симптом фрагментарного психического состояния их дочери, но через несколько дней появилась новость: соседом семьи был бывший российский шпион Александр Литвиненко, и он был отравлен.

В новом шоу Мендик рассказывается о ее леденящем душу разговоре с рассказчиком Гилмана. «Я хотел исследовать домашнюю готику, ужас, который может таиться в очень знакомых, домашних предметах.

Здесь желтые обои, но это не тот водоворот «Искусства и ремесла», описанный в оригинальной истории и даже в исполнении Уайли. Вместо этого это строгие геометрические формы середины 20-го века, которые напоминают повторяющиеся полосы решетки, решетки или тюрьмы. Семья Мендика упоминается в серии матрешек, и история Литвиненко тоже там, в виде крошечной головы Путина и каких-то зловещих роллов (предполагалось, что отравление русского перебежчика произошло в центре Лондона). японская закусочная).В мире Мендика, как и в «Желтых обоях», именно «те интимные, домашние, уменьшенные пространства, которые должны заставлять вас чувствовать себя в безопасности, оказываются самыми ужасающими из всех».

Кехинде Уайли: желтые обои находятся в галерее Уильяма Морриса, Лондон, E17, с 22 февраля.
Линдси Мендик: Желтые обои в Eastside Projects в Бирмингеме до 11 апреля.

Шарлотта Перкинс Гилман, «Почему я написал желтые обои» (1913)

Шарлотта Перкинс Гилман, «Почему я написал

Шарлотта Перкинс Гилман привлекла большое внимание в 1892 году благодаря публикации «Желтых обоев», полуавтобиографического рассказа о психическом здоровье и современных социальных ожиданиях женщин.В следующей части Гилман размышлял о написании и публикации статьи.

Об этом спрашивали многие читатели. Когда эта история впервые была опубликована в New England Magazine около 1891 года, бостонский врач выразил протест в The Transcript . Такую историю не следует писать, сказал он; этого было достаточно, чтобы свести с ума любого, чтобы прочитать это.

Другой врач, кажется, из Канзаса, написал, что это лучшее описание зарождающегося сумасшествия, которое он когда-либо видел, и — прошу прощения — был ли я там?

Теперь история истории такова:

В течение многих лет я страдал от тяжелого и продолжительного нервного срыва, ведущего к меланхолии и выше. В течение примерно третьего года этих страданий я с благочестивой верой и слабой надеждой отправился к известному специалисту по нервным болезням, наиболее известному в стране. Этот мудрый человек уложил меня в постель и применил покой, на что все еще хорошее телосложение откликнулось так быстро, что он пришел к выводу, что со мной все в порядке, и отправил меня домой с торжественным советом «жить такой же домашней жизнью, как дома». насколько это возможно», «иметь только два часа интеллектуальной жизни в день» и «никогда больше не прикасаться к ручке, кисти или карандашу», пока я жив.Это было в 1887 году.

Я пошел домой и повиновался этим указаниям в течение примерно трех месяцев и был так близок к грани полного умственного разорения, что мог видеть дальше.

Тогда, воспользовавшись остатками разума и помощью мудрого друга, я бросил совет известного специалиста на ветер и снова принялся за работу – за работу, за нормальную жизнь каждого человека; работа, в которой радость, рост и служение, без которых человек становится нищим и паразитом, в конечном счете обретающим некоторую степень силы.

Обрадованный этим узким побегом, я написал Желтые обои с его украшениями и дополнениями, чтобы воплотить в жизнь идеал (у меня никогда не было галлюцинаций или возражений против моих настенных украшений) и отправил копию врачу, который так чуть не свел меня с ума. Он никогда не признавал этого.

Книжечка ценится алиенистами и как хороший образец литературы одного вида. Насколько мне известно, это спасло одну женщину от подобной участи — настолько напугав ее семью, что они выпустили ее к нормальной жизни, и она выздоровела.

Но лучший результат таков. Много лет спустя мне сказали, что великий специалист признался своим друзьям, что он изменил свое лечение неврастении после прочтения Желтые обои .

Он был предназначен не для того, чтобы сводить людей с ума, а для того, чтобы спасти людей от схождения с ума, и это сработало.

Источник: Предтеча (октябрь 1913 г.).

Подавление и бегство в «Желтых обоях»

Подавление и бегство в «Желтых обоях»

Рассказ 1892 года «Желтые обои» Шарлотты Перкинс Гилман дает читателям возможность заглянуть в разум женщины, сходящей с ума. Через повествование от первого лица мы получаем представление о мыслях и чувствах рассказчика, поскольку она медленно поглощается и в конечном итоге сходит с ума из-за одержимости желтыми обоями, висящими в ее спальне в доме, арендованном ею и ее мужем. . На протяжении всей истории ясно, что рассказчик имел дело с предыдущей «нервной депрессией — легкой истерической склонностью…» (56), которая, как мы могли бы предположить, была своего рода нервным срывом, однако мало что говорится о ее происхождении или обстоятельствах.По мере развития сюжета внимание рассказчика к обоям превращается в навязчивую идею, в результате чего ее психическое состояние снова ухудшается, что в конечном итоге приводит к ее полному психологическому краху. Что вызывает это ухудшение и как оно прогрессирует по мере развития истории?

Важно отметить, что желтые обои, которые поглощают рассказчика, не являются источником ее психотического поведения. В то время как рассказчик, кажется, находится в совершенно стабильном психическом состоянии на протяжении большей части начала истории, есть признаки, которые намекают на остатки ее предыдущего срыва, все еще присутствующие в ее подсознании. Первым из них является сравнение ею поместья с домом с привидениями и ее ощущение, «что в нем есть что-то странное» (56). Конечно, это ни в коем случае не безумие, однако оно означает определенный уровень суеверия, если не легкое заблуждение, возможно, результат неполного выздоровления от ее предыдущего психического расстройства. Более явные признаки этой неразрешенной психической нестабильности проявляются, когда она заявляет: «Джон — врач, и, ВОЗМОЖНО… это одна из причин, по которой я не выздоравливаю быстрее… Видите ли, он не верит, что я больна!» (56).Эти строки представляют собой важное свидетельство, подтверждающее тот факт, что рассказчица все еще не полностью оправилась от своей болезни и осознает этот факт, что заставляет нас еще раз предположить, что она все еще может быть подвержена галлюцинациям или другим психотическим наклонностям. Можно утверждать, что эти «глупые фантазии» (62) проистекают из ее детства, которое она кратко описывает на страницах 59 и 60:

В детстве я не спал и получал больше удовольствия и ужаса от глухих стен и простой мебели, чем большинство детей могли бы найти в магазине игрушек. (59)

Раньше я считал, что если что-то из других вещей выглядит слишком свирепо, я всегда могу запрыгнуть в это кресло и быть в безопасности. (60)

Будучи ребенком, неудивительно, что рассказчик должен создавать персонажей из неодушевленных предметов, однако тот факт, что рассказчик сам признает, что у нее было больше воображения, чем у «большинства детей» (59), предполагает, что она, возможно, имела дело с некоторыми уровень психоза на протяжении всей ее жизни. Именно эти олицетворения рассказчика в конечном итоге перерастают в ее галлюцинации «женщины, стоящей за [схемой]» (64).Желтые обои в ее комнате просто действуют как раздражитель, заставляя эти невинные фантазии превращаться в опасные галлюцинации. Из-за этого также необходимо, чтобы мы подвергали сомнению каждое утверждение, сделанное на протяжении всей истории. Будучи написанным от первого лица психически неуравновешенным рассказчиком, мы не можем различить то, что рассказчик действительно видит, и то, что, по ее мнению, он видит без определенного уровня сомнения. В результате мы должны считать ее ненадежным рассказчиком.

Барбара А. Зюсс приписывает «легкую истерическую склонность» рассказчика (56) не психическому расстройству, а послеродовой депрессии:

В начале истории главный герой/рассказчик Джейн только что родила мальчика. Хотя для большинства матерей младенчество новорожденного — это радостное время, для других, таких как Джейн, оно становится тяжелым эмоциональным периодом, который в настоящее время обычно понимается как довольно распространенное расстройство, послеродовая депрессия…

Однако, поскольку термин послеродовая депрессия не существовал в лексиконе викторианской эпохи, Джон поставил Джейн диагноз «временная нервная депрессия [с] легкой истерической тенденцией» (56).(16)

Зюсс далее заявляет, что симптомы, которые позже проявляет рассказчик, такие как галлюцинации и паранойя, которые ранее сдерживались, могут быть более непосредственно связаны с влиянием обоев на нее (§ 16).

Понимая, что рассказчица находится в процессе выздоровления от психического расстройства или послеродовой депрессии, мы сталкиваемся с новым вопросом: как желтые обои помешали ее выздоровлению? Быстро становится очевидным, что у рассказчика неестественная одержимость обоями. Впервые увидев детскую, она быстро описывает большую часть комнаты в нескольких предложениях, в то время как следующие четыре абзаца посвящены описанию только обоев (58), ясно показывая, что они произвели на нее впечатление, как только она вошла в комнату. . По мере того, как история продолжается, все больше и больше времени рассказчик посвящает описанию обоев, которые в конечном итоге становятся эксклюзивным предметом ее письма. В то время как ее первоначальное описание обоев иллюстрирует их рваные участки, узор и цвет (58), более поздние описания, кажется, смещают акцент в большей степени в сторону рисунка, что в конечном итоге приводит к тому, что она воображает «своего рода подузор в другом оттенке» (60 ), наконец, превращаясь в женщину.Это приводит нас к предположению, что, в частности, узор является основным источником того, что заставляет рассказчика снова соскальзывать в безумие. Как она заявляет на странице 58: «[Узор] достаточно тусклый, чтобы запутать глаз при следовании, достаточно ярко выраженный, чтобы раздражать и провоцировать изучение…». Проводя большую часть времени, отдыхая в своей комнате, узор вскоре становится источником развлечения. «Я лежу здесь… и следую этой схеме примерно час. Это так же хорошо, как гимнастика, уверяю вас… Я в тысячный раз определяю, что я буду следовать этой бессмысленной схеме до какого-то вывода» (61).Интригующий рисунок обоев поначалу вызывает интерес, постепенно становится способом скоротать время, но в итоге превращается в навязчивую идею рассказчика.

Хайди Скотт утверждает, что случай рассказчика не уникален, обращая внимание на описание рассказчиком комнаты до ее безумия, описывая пол как «поцарапанный, выдолбленный и расколотый» (60), полоски порванных обоев (58) как а также «длинный, прямой, ровный чмок (65)», который «идет за каждым предметом мебели, кроме кровати…» (65).Скотт считает, что эти описания указывают на то, что предыдущие обитатели комнаты были в том же состоянии, что и рассказчик (200). Скотт также утверждает, что особенности комнаты, которые, как предполагает рассказчик, предназначались для детей, вместо этого указывают на то, что комната ранее использовалась как убежище (200): «Сначала это была детская, а затем игровая и спортзал, Я должен судить, ибо окна зарешечены для маленьких детей, а в стенах есть кольца и прочее» (Гилман 58). Скотт продолжает: «[Все эти вещи] являются свидетельством поведения прежних обитателей комнаты и предоставляют рассказчику доказательства предыдущей адаптации к среде обитания» (200).Аргумент Скотта утверждает, что свидетельство предыдущих обитателей комнаты могло бессознательно повлиять на рассказчицу, которая, наблюдая за ними неделю за неделей, начинает оставлять себе подобные отметки (200). Тот факт, что она восстанавливается после предыдущего нервного срыва, может также сделать ее более восприимчивой к влиянию этих образов, а также объяснить тот факт, что ее муж, по-видимому, не пострадал.

По мере того, как фиксация рассказчика на узоре обоев усиливается, возрастает и острота ее фантазий.Ее склонность олицетворять неодушевленные предметы в детстве снова проявляется в ее описании желтых обоев. «…Хромые неуверенные кривые… вдруг кончают жизнь самоубийством… уничтожают себя» (58). «Газета выглядит так, как будто она знает , какое порочное влияние она оказывает!» (59). «…Узор валяется, как сломанная шея, и два выпуклых глаза смотрят на тебя вверх ногами» (59). По мере развития истории эта персонификация становится все более яркой в ​​сознании рассказчика, превращаясь в прямое описание того, что, по мнению рассказчика, она видит.«…Я вижу странную, раздражающую, бесформенную фигуру, которая, кажется, крадется за этим глупым и бросающимся в глаза дизайном фасада» (60). Эти галлюцинации постепенно становятся яснее, требуя внимания рассказчика. «За этим внешним узором с каждым днем ​​становится все яснее и яснее смутный образ» (62). «Женщина за ним настолько проста, насколько это возможно!» (64). По мере того, как женщина, стоящая за узором, становится более определенной, она также становится более жестокой: от «…наклоняющейся и ползающей…» (62) до «…[хватающейся] за прутья и [трясущей] их сильно.” в попытке избежать шаблона. В дополнение к галлюцинациям женщины за рисунком у рассказчика возникает убеждение, что обои имеют физически вредное воздействие:

Одно утешение — ребенок здоров и счастлив, и ему не надо загромождать детскую ужасными обоями.

Если бы мы не воспользовались им, благословенное дитя воспользовалось бы им! Какой удачный побег!

Да не хотел бы я, чтобы мой ребенок, впечатлительная штучка, жил в такой комнате для миров…

Какое счастье, что Джон все-таки оставил меня здесь; Видишь ли, я могу вынести это гораздо легче, чем ребенок.(62)

Конечно, в каком-то смысле обои не оказывают вредное воздействие на рассказчицу, она путает психологическое влияние обоев на ее конкретное сознание с более широким, физическим воздействием, которое может повлиять на любого человека, включая ее ребенка. Однако согласно теории Скотта о том, что рассказчик приспосабливается к своей новой среде обитания, заявление рассказчика имеет некоторое основание, учитывая, что другие обитатели также могут «адаптироваться».

По мере того, как ее галлюцинации становятся все более яркими, рассказчик начинает проводить все больше и больше бессознательных сравнений между женщиной и собой, в первую очередь полосы, которые появляются на обоях ночью, что отражает брак рассказчика. Будучи феминисткой, рассказы Чарльза Перкинса Гилмана часто сосредотачиваются на феминистских темах. «Желтые обои» не исключение. Джон, муж рассказчика, заботится, чрезмерно защищает и контролирует свою жену, обращаясь с ней как с ребенком и в целом игнорируя ее мнение. В ходе их брака рассказчица, скорее всего, «исправлявшаяся» годами, стала принимать все, что говорит ей муж, несмотря на ее истинные чувства, заявив в начале истории, что она не согласна с отрицанием мужа того, что она болен, но вынужден принять это, учитывая, что он врач (62).Часто она переводит доминирующее поведение своего мужа в акты бескорыстной любви и заботы. На странице 62 мы видим, как она убеждает себя, что Джон настаивает на том, чтобы она оставалась дома, исключительно для ее же блага. Ее принятие мужского превосходства также может быть связано с тем, как к ней относится ее семья, в частности, ее брат. «Мой брат врач, и тоже высокого положения, и он говорит то же самое» (56). Давление и брата, и мужа, если не других членов семьи, вынуждают ее смириться с тем, что с ней все в порядке. Это связано с полосами, которые рассказчик видит на обоях, бессознательным символом ее ограниченности не только из-за властного поведения ее мужа, но и из-за ее собственного принятия этого. Этот повторяющийся образ того, что ее сдерживает муж, в конце концов становится невыносимым для нее, и она отчаянно пытается помочь женщине (самой себе) избежать паттерна (символизируя нежелание ее мужа и ее собственного быть чем-то другим, кроме простой домохозяйки) (т. выбор автором слова «образец» может также указывать на «образец» мужского доминирования в тот период времени).

В преддверии безумного уничтожения обоев рассказчик начинает видеть женщину, «ползающую» (66) снаружи дома, прячущуюся от проезжающих экипажей (66). В другом бессознательном сравнении с собой рассказчик упоминает в следующих строках: «Я всегда запираю дверь, когда ползу днем. Я не могу сделать это ночью, потому что я знаю, что Джон сразу что-то заподозрит» (66). Это «ползание» может относиться к письму рассказчика, что ее муж не одобряет. «Некоторое время я писал, несмотря на них; но это сильно утомляет меня — надо же так лукавить…» (57). Точно так же, как женщина может ползать при дневном свете, рассказчик может писать днем, пока ее муж отсутствует. Напротив, ночью женщина оказывается в ловушке, так же как рассказчик не может писать, не сообщая об этом мужу. Это также относится к тому факту, что в течение дня она свободна от контроля мужа, и, как следствие, его настойчивость «что с [ней] ничего не случилось» (56) не присутствует, чтобы держать ее в бешенстве. «фантазии» (58) под контролем, в то время как ночью все наоборот.Только в их последнюю ночь в доме рассказчица остается одна в комнате, а ее муж остается в городе на ночь (67). Рассказчик пользуется этой возможностью и пытается освободить женщину, «отдирая [от] ярды [бумаги]» (67). Сорвав обои и освободив женщину, она достигает пика своего безумия, освобождая безумие, которое ее муж пытался игнорировать. Обои сорваны, единственный барьер, разделяющий рассказчицу и ее галлюцинацию, убран, и рассказчик принимает личность «женщины»:

Интересно, они все вышли из обоев, как я!

Но я теперь надежно привязан своей хорошо спрятанной веревкой — там на дороге меня не вытащишь!

Я полагаю, мне придется вернуться за узор, когда наступит ночь, а это тяжело! (68)

Когда ее муж возвращается, он обнаруживает, что она не только приняла личность женщины, но и забыла свою собственную, обращаясь к своей истинной сущности в третьем лице и, как следствие, раскрывая свое имя. «Наконец-то я выбрался, — сказал я, — несмотря на вас и Джейн» (68). Этот момент знаменует завершение перехода рассказчика в безумие, исполняя роль, аналогичную роли предыдущих обитателей, как заявил Скотт (200).

В своем письме рассказчик Гилман рассказывает пугающие подробности ее превращения из стабильной молодой матери в бредовую сумасшедшую, взяв всего лишь простую схему, чтобы отменить все попытки ее мужа замаскировать ее безумие. Возможно, это служит напоминанием о том, что любой, каким бы нормальным он ни казался, подвержен тому же безумию, с которым столкнулась Джейн.

Работы цитируются

Гилман, Шарлотта Перкинс. «Желтые обои» Литература: Карманная антология. Изд. Р. С. Гвинн. 6-е изд. Бостон: Пирсон, 2015. 351. Печать.

Скотт, Хайди. «Безумная природа: Экология в ЖЕЛТЫХ ОБОЯХ». Академический поиск завершен . EBSCO, н.д. Веб. 22 октября 2014 г.

Зюсс, Барбара А. «Письма на стене» Символические приказы в «Желтых обоях» Академический поиск завершен . EBSCO, январь 2003 г.Веб. 22 октября 2014 г.

The Yellow Wall-Paper by Charlotte Perkins Gilman