Картинки консерватизм: D0 ba d0 be d0 bd d1 81 d0 b5 d1 80 d0 b2 d0 b0 d1 82 d0 b8 d0 b7 d0 bc векторы, картинки, клипарт D0 ba d0 be d0 bd d1 81 d0 b5 d1 80 d0 b2 d0 b0 d1 82 d0 b8 d0 b7 d0 bc
КОНСЕРВАТИЗМ • Большая российская энциклопедия
КОНСЕРВАТИ́ЗМ (от лат. conservo – охранять, сохранять), в широком смысле – обозначение умонастроения и жизненной позиции, характерными особенностями которых являются приверженность традиции – социальной, нравственной, религиозной, связанное с этим недоверие к любым радикальным нововведениям и предпочтение медленных, постепенных изменений («органической эволюции»). По определению одного из виднейших идеологов брит. консерватизма М. Оукшотта, «быть консерватором означает предпочитать известное – неизвестному, испытанное – неизведанному, факт – загадке, насущное – возможному, ограниченное – бескрайнему, близкое – далёкому, достаточное – избыточному, удобное – идеальному…» (Oakeshott M. Rationalism in politics, and other essays. L., 1962. P. 169). В этом смысле К. не связан с к.-л. определённой теорией, существует гл. обр. латентно и получает то или иное идеологич. оформление как ответ на вызовы, обращённые к конкретному обществу и подрывающие сложившийся уклад жизни.
В более узком смысле К. – одно из обществ.-политич. течений 19–20 вв., идеология которого, однако, с трудом поддаётся систематизации в силу многообразия тех религ., культурно-историч., нац. традиций, на которые обычно ссылаются консерваторы. В отличие от либерализма и социализма, К., не имеющий идеала совершенного обществ. строя, определяется С. Хантингтоном как «институциональная идеология», т. е. выступающая в защиту наличных социальных институтов, когда они оказываются под угрозой.
Возникновение К. как политич. течения в кон. 18 – нач. 19 вв. связано с реакцией на события Франц. революции 18 в. Cвоё первоначальное выражение он получил прежде всего в программных «Размышлениях о революции во Франции» (1790) Э.
К. в англосаксонском мире был более либерален, чем в странах континентальной Европы, где центр.
роль в сохранении социальной стабильности отводилась государству и Церкви. Э. Бёрк, защитник личной свободы и брит. парламентаризма, придавал важное значение в формировании индивида «малым кланам» – семье, гильдиям, ассоциациям. К. Меттерних, виднейший консервативный политик эпохи Реставрации, считал, что невозможно перенести принципы брит. конституции на европ. континент. Клерикально-монархич. идеи франц. традиционалистов и ряда нем. романтиков во многом определили идеологию Священного союза. С ранним К. связан ряд филос. и юридич. концепций, разрабатывавшихся прежде всего в Германии: историческая школа права (Ф. К. фон Савиньи) и др.
Первой политич. партией, которая стала называться «консервативной» с 1830-х гг., были брит. тори (см. Консервативная партия), лидер которых Р. Пиль видел задачу партии в проведении реформ при сохранении обществ. порядка. На протяжении 19 в. вместе с быстрой индустриализацией, урбанизацией, завершением формирования нац. государств происходила постепенная трансформация консервативной идеологии и политики: консервативные партии стали выражать интересы не только привилегированных сословий «старого порядка», но и промышленников, аграриев, гор. мелкой и средней буржуазии. Во Франции, наряду с К. легитимистов из «бесподобной палаты», к 1830-м гг. формируется «либеральный консерватизм» (термин ввёл в оборот Ф. Гизо), на который ориентировались сторонники Луи Филиппа. В Германии, где К. был в наибольшей степени связан с идеей сохранения «старого порядка», существовал также «реформаторский консерватизм» (Reformkonservatusmus) К. фом Штейна. В Великобритании либеральные политич. реформы, предоставившие большей части населения избирательные права, проводились кабинетами тори – Пиля и Б.
Осн. принципы рос. К. были сформулированы в кон. 18 – нач. 19 вв. М. М. Щербатовым и Н. М. Карамзиным и получили дальнейшее развитие в «официальной народности» теории (гр. С. С. Уваров, Н. Г. Устрялов и др.), в учении славянофилов (А. С. Хомяков, Ю. Ф. Самарин). С точки зрения рос. консерваторов, самодержавная форма правления соответствовала историч. своеобразию рус. народа и рассматривалась ими как единственный источник реформ и гарант порядка в обществе. Виднейшие представители К. в России – М. Н. Катков, Н. Я. Данилевский, К. Н. Леонтьев, К. П. Победоносцев, Л. А. Тихомиров и др. Консервативными были воззрения таких рус. писателей и поэтов, как Ф. И. Тютчев, Н. В. Гоголь, А. А. Фет, Н. М. Лесков, Ф. М. Достоевский. В целом консервативный характер имели «контрреформы» 1880–90-х гг. в правление имп. Александра III. Во 2-й пол. 19 в. появился т. н. либеральный К. (Б. Н. Чичерин, П. Б. Струве и др.). В нач. 20 в. происходило организационное объединение консервативных сил («Русское собрание»,
После 1-й мировой войны исчезли крупнейшие европ. монархии, а вместе с ними практически ушёл в прошлое К., ориентировавшийся на сохранение трона и алтаря.
В условиях, когда появилась угроза сложившимся политич. и экономич. институтам (коммунизм, национал-социализм), либерализм приобрёл охранительные функции, а потому либеральный К. выступал как идеология осн. правых партий. Одновременно происходила радикализация части консерваторов, перенявших некоторые программные положения социалистов. С наибольшей силой это проявилось в веймарской Германии, где возникла идеология «консервативной революции».
После 2-й мировой войны программы крупных правых партий в Зап. Европе сочетают в себе элементы либерализма и К. В 1970-х гг. в США и Великобритании возникает неоконсерватизм, оказавший заметное влияние на политику правительств Р. Рейгана и М. Тэтчер. В полемике с либеральной политич. философией заметный след оставили труды последователей коммунитаризма, отчасти совпадающие с идеологией т. н. социального К. (сочетание принципов личной свободы и социальной ответственности).
В России реакция на радикальные реформы 1990-х гг. вызвала появление разл. версий К., исходящих как из идей И. А. Ильина (А. И. Солженицын и др.), так и из опыта советского «реального коммунизма» (А. А. Зиновьев и др.).
«Свой» и «чужой» консерватизм тоталитарной риторики: восприятие послевоенного западногерманского консерватизма | Хазагеров
«Свой» и «чужой» консерватизм тоталитарной риторики: восприятие послевоенного западногерманского консерватизма«Свой» и «чужой» консерватизм тоталитарной риторики: восприятие послевоенного западногерманского консерватизма
Введение
Данная работа написана в русле наших идей экологической риторики, внимание которой сосредоточено не столько на мгновенном эффекте «здесь» и «сейчас», сколько на долговременном воздействии на пространство коммуникации[1].
В частности, в рамках такого подхода отрицательная или положительная оценка той или иной риторики дается не только с позиции наличия или отсутствия манипулирования, но и с позиции долговременного воздействия на культуру общения. Советская пропаганда послевоенных лет рассматривается именно с этих позиций. В данном случае нас интересует ее работа с представлением о консерватизме.
Первая часть статьи посвящена вопросу о том, можно ли считать саму сталинскую риторику риторикой консерватизма, вторая — тому, как преломлялся в этой риторике современный ей немецкий консерватизм.
Сталинский «консерватизм»
Противоречие между внешним консерватизмом «сталинского классицизма» и революционным экстремизмом советской риторики не могло не обращать на себя внимания исследователей. Анализируя архитектуру периода революционного авангарда и послевоенного классицизма, В. Паперный предложил очень удобную модель двух культур в рамках советской культуры: культуры Один и культуры Два, разнеся обе эти модели во времени[2]. Культура Один была революционной и авангардной, а культура Два была охранительной и консервативной. Критика авангардизма и ознаменовала переход к культуре Два. Эту мысль подхватили и филологии. Наиболее последователен в этом отношении А.П. Романенко, исследовавший риторический идеал советской публицистики[3], а затем предложивший свою концепцию советской гуманитарной культуры в целом[4]. По его мнению, революционно настроенные и исповедующие соответствующую эстетику риторы первой революционной волны сменились затем бюрократией, ставившей перед собой охранительные задачи. В работе «Советская герменевтика» А.П. Романенко описывает советскую культуру именно как бюрократическую «культуру документа». Документ (директива) спускается сверху, а затем последовательно внедряется в разных сферах жизни. Таким образом «…становилась документной вся система коммуникации: правила функционирования речи строились по образцу документооборота, правила стиля отвечали стилистике документа»[5].
При этом даже явления художественной литературы и литературной критики, которые и находились в центре внимания исследователя, справедливо трактовались им как исполнение директив высшего руководства страны. Это вполне соответствует тому, что Джордж Оруэлл назвал в своем радиообращении «позитивной цензурой». Е. Добренко писал об этом так: «Искусство и критика обретают новые функции – ничего не генерируя, они лишь передают: доводят до сознания то, что на языке постановлений доводилось до сведения»[6]. Тем самым культура Два трактовалась не только как охранительная, но и как бюрократическая.
Однако, на мой взгляд, отраженный в свое время в двух статьях публицистического характера[7], картина выглядела сложнее, и противоречие между культурой Один и Два представляется мнимым, а разведение их во времени, как кажется, касалось частных вопросов и не было окончательным. Я вижу следующую картину. Работал беспрецедентный по масштабам пропагандистский аппарат, перед которым стояла вполне прагматическая цель сохранить советскую власть и вывести ее из зоны какой бы то ни было критики. Аппарат этот, однако, существовал не в вакууме, а в социуме, взаимодействие с которым приводило к различным не запланированным последствиям, что нарушает представление об идеально работавшей бюрократической машине. В наименьшей степени эти последствия касались скрытого сопротивления («дискурс инакомыслия», по Элеоноре Лассан[8]), а в наибольшей — амбивалентного восприятия идеологии, которое к концу советской власти превратилось в гигантскую всенародную травестию марксизма. Следы этой амбивалентности (побочного продукта работы пропагандистского аппарата) без труда обнаруживаются в стилистике девяностых годов, когда в СМИ возник особый стиль, именуемый на сленге «стёбом». Стиль этот, к удивлению исследователей, видевших в нем лишь мгновенную реакцию на советскую власть, продолжает существовать и сегодня, доказывая, что беспрецедентная атака на массовое сознание имеет массовые же последствия гуманитарного характера.
«Культура документа» была лишь инициативой власти, и последствия ее функционирования, вылившиеся в тотальную насмешку над почти всякими установлениями, мало соответствуют представлениям о консерватизме. Таков был результат, но и запланированная цель, которую можно трактовать не столько как идеологическую, сколько как прагматическую или технологическую, имела мало отношения к консерватизму.
Иллюзия консерватизма возникает благодаря двум вещам: энергичному консервированию системы и возрождению архаичных форм бытования словесности. Остановимся на этих двух явлениях несколько подробнее, чтобы показать, насколько они далеки от идеологии консерватизма.
Первое явление можно назвать канонизацией. При это будет нелишним вспомнить, что на протяжении советской власти неоднократно сменялся сам объект канонизации, объект консервирования, что ясно свидетельствует не об идеологическом, а о технологическом характере этой канонизации. Для того чтобы построить общество, выведенное из зоны критики, надо отсечь всякий гетерогенный взгляд на него, будь то взгляд из дореволюционной России или из современного западного мира. Решалась эта задача селекцией и канонизацией, что особенно хорошо видно в области научной политики. Например, в борьбе с генетикой был канонизирован русский садовод И.В. Мичурин, дело которого якобы продолжал Т.Д. Лысенко. В физиологии был канонизирован И.П. Павлов, в химии – А.М. Бутлеров, с помощью наследия которого боролись с «паулингистами» (аналогом «вейсманистов» в области химии). Все это создавало впечатление строительства замкнутого национального государства, тем более что при этом постоянно подчеркивался приоритет русской науки. В действительности это был просто способ изоляции от мира, причем к нему активно прибегли именно после войны, когда солдаты и офицеры увидели Европу. Именно в это время разворачивается и антисемитская кампания Сталина, который в отличие от Гитлера был, видимо, глубоко равнодушен к евреям, как и к русским.
Однако евреи были опасны именно своими возможностями международных связей.
Для науки, забаррикадированной от внешнего мира, была важна именно изоляция, для литературы, где главная опасность была в дореволюционной культуре, важней всего была селекция, а роль евреев отводилась старой интеллигенции — носителям культурной памяти. Авторы отбирались тщательно, их биографии канонизировались по определенной схеме, похожей на житийный канон. Так, например, неизменно подчеркивался «народный» характер канонизированного автора, который если и оказывался дворянином, то непременно бедным. О работе по «причесыванию» биографий можно судить по рекомендательной библиографии[9]. Писателей старались оторвать от реально создавшей их культурной почвы. Часть из них просто не попала в школьный канон, как Достоевский, часть попала с купюрами, как А.К. Толстой и даже Пушкин, у которого из «школьного» стихотворения про Кавказ была изъята строфа.
Канонизация проводилась, как уже отмечалось, с редкой энергией и последовательностью, но это не означало отсутствия смены канонов. Книга Дэвида Кинга «Пропавшие комиссары» демонстрирует историю плакатных фотографий, с которых исчезали нежелательные люди. Стихотворные строки также переделывались. Так, о крымских татарах в стихотворении для детей говорилось: «Это было на морском берегу, там, где берег изгибается в дугу, там, где дети по-татарски говорят, где на завтрак носят сладкий виноград». После высылки крымских татар это звучало так: «Это было на морском берегу, там, где берег изгибается в дугу, там, где дети по-грузински говорят, где на завтрак носят сладкий виноград» (автор, Самуил Маршак, вынужден был сменить побережья). На краткий период после подписания пакта Молотова – Риббентропа из всех библиотек исчезла антифашистская литература. Все это мало походило на консерватизм и не имело никакой социальной почвы. Это была очень активная и мобильная канонизация, имевшая целью скрыть за фасадом классицизма реальную жизнь.
Разумеется, классицизм имел свою эстетику, достаточно вторичную (можно вспомнить о возрождении жанра оды и басни в литературе сороковых — пятидесятых годов). Но эта эстетика носила служебный характер, а революционный авангард оставался и в период классицизма вторым инструментом пропаганды. Даже в программной статье, открывающей кампанию против «врачей-вредителей», помимо ожидаемой цитаты из Гоголя, есть и цитата из Маяковского, который, по словам Сталина, «был и остается лучшим, талантливейшим поэтом нашей советской эпохи». Здесь в связи с упоминанием о возрождении поэтических жанров, популярных в эпоху классицизма, будет уместно перейти к рассмотрению второго фактора, создающего иллюзию консерватизма, — возрождения архаичных форм словесности.
Речь в данном случае идет не о жанрах восемнадцатого века, а о действительно архаичных формах бытования словесности, поддерживающих ауру консервативности за счет ассоциации со средними веками. Сравни замечание такого крупного медиевиста, как С.С. Аверинцев: «Исключительно энергическую реставрацию архаических моделей – «самодревнейшего, давно изъятого из обихода», как говорил черт Адриану Леверкюну, – в этом пункте[речь идет об авторстве и авторитетах], как и во многих других, осуществлял зрелый тоталитаризм. Ему удалось, в частности, психологически восстановить столь странную для нас парадигму авторитета, служащего для текста и героем, и предполагаемым демиургом (краткий курс и биография Сталина)»[10].
Любопытнейшим примером архаизации являются энциклопедические словари, особенно послевоенного периода. Они были настолько перегружены откровенной дидактикой, что напоминали средневековые азбуковники и трактаты в духе «Физиолога» — сборника рассказов о животных, настоящим содержанием которого являлись нравственные истины. Вместо полезной информации словарные статьи, посвященные, скажем, естественнонаучным темам, часто представляли собой своеобразные притчи о преимуществах советского строя над строем капиталистическим.
Тема статьи, скажем, гидроэлектростанция, служила лишь поводом поговорить о достижениях советского хозяйства. В работе, описывающей данное явление, мы с соавтором постарались показать, как в теме словарной статьи выделяются аспекты, каждый из которых дает повод к ведению агитационного материала, подобно тому, как в настоящем «Физиологе» такими поводами выступали так называемые «естества» животного[11]. Все это создавало впечатление древней или инфантильной культуры. Однако никаких консервативных истин эти консервативные (точнее анахроничные) формы не выражали.
«Чужой» консерватизм
Ключевыми словами, описывающими западногерманский консерватизм, были «реваншизм» и «фашизм». Как, однако, определялись эти слова в толковых словарях и как трансформировались их словарные определения позднее?
Начнем со слова «фашизм», каким чаще всего именовалось все, что было связано с нацистами, притом, что само слово «нацизм» всегда оставалось на периферии пропаганды. Фашизм, в массовом сознании связанный исключительно с войной, в толковых словарях, напротив, толковался чрезвычайно широко. Так, в малом энциклопедическом словаре читаем следующее определение фашизма:
«Открытая террористическая диктатура наиболее реакционных, наиболее шовинистических, наиболее империалистических элементов финансового капитала; слово Ф. употребляется также для наименования наиболее реакционного течения в капиталистических странах, возникшего в период общего кризиса капитализма и выражающего интересы самых реакционных и агрессивных кругов империалистической буржуазии»[12].
Фашизм, таким образом, толковался как разновидность капитализма, а именно его «высшей и последней стадии» (по Ленину) — империализма. Поскольку он есть порождение «реакционной буржуазии» и, в конечном счете, связан с частной собственностью, открывалась широкая возможность трактовать самые разные послевоенные режимы как фашистские.
В этот список попадали и США, и титовская Югославия. В те же годы, то есть в начале пятидесятых, мы встречаем аналогичное определение в однотомном толковом словаре Ожегова:
«Форма открытой террористической диктатуры империалистической буржуазии, направленной на подавление революционного движения пролетариата широких трудящихся масс, на искоренении демократии, на военный захват других стран, на истребление народов этих стран и установление режима жестокой реакции методами беспощадного террора, расового преследования и ничем не стесняемой агрессии[13].
Посмотрим, однако, на определение нормативного толкового словаря в четырех томах, вышедшего в 1988 году:
«Политическое течение, возникшее в капиталистических странах в период общего кризиса капитализма и выражающее интересы наиболее реакционных и агрессивных кругов империалистической буржуазии, а также открыто террористическая диктатура наиболее реакционных сил монополистического капитала, для которых характерны воинствующий антикоммунизм, шовинизм, расизм, подавление всех демократических свобод, подготовка и развязывание захватнических войн»[14].
Наконец, в «Большом словаре иностранных слов», вышедшем в 2001 году, читаем: «ФАШИЗМ. Политическое течение, возникшее в период общего кризиса капитализма и выражающее интересы наиболее реакционных кругов буржуазии. Впервые фашизм вышел на политическую арену в 1919 г. в Италии, где фашисты пришли к власти в 1922 г. Фашистская диктатура была установлена в Польше (1926) и в ряде других стран. В 1920 году в Германии была организована гитлеровская партия, которая в 1933 году захватила власть в стране и установила режим фашистской диктатуры. Задачей фашизма была подготовка мировой войны за новый передел мира. Фашистская Германия, заключив союз с Италией и Японией, развязала 2-ю мировую войну 1939-1945 гг. После войны в ряде стран отмечалась активность неофашистских элементов»[15].
Таким образом, основная линия этих определений в течение многих лет оставалась сохранной: фашизм есть, так сказать, предельный капитализм, и у пропагандистов остается полная свобода рук трактовать те или иные проявления стран с капиталистическим укладом как фашистские.
Что касается «реваншизма» и «реваншистов», характеристик, который настойчиво применялся к Западной Германии и политике Конрада Аденауэра, то в процитированном выше энциклопедическом словаре он определялся так:
«Стремление какого-либо капиталистического государства, потерпевшего военное поражение, добиться под видом борьбы за возвращение утерянных территорий передела мира в свою пользу»[16]. Родовым термином, как видим, оставался все тот же капитализм. Однако в толковом словаре восьмидесятых определение утрачивает свои манипулятивные черты:
«Стремление взять реванш после военного поражения; политика, направленная на подготовку новой войны в целях реванша»[17].
Надо сказать, что и сам эпитет «реваншизм» выходит из активного употребления в пропагандистских формулах.
Собственно нацизм с самого начала был отодвинут пропагандой на второй план, чтобы усилить «классовый» аспект. При этом, однако, национализм традиционно критиковался большевиками даже в период разыгрывания национальной карты, которая нужна была для усиления изоляции и непроницаемости — нечто вроде запасного железного занавеса, льстящего национальным чувствам.
Итак, национализм — «реакционная буржуазная идеология и политика». В дополнении к этой дефиниции в энциклопедическом словаре приводилась и доходчивая метафора: «Буржуазный национализм – отравленное оружие империалистической реакции»[18].
Со временем выделялось уже два значения:
«1.Реакционная буржуазная и мелкобуржуазная идеология и политика, основывающаяся на идеях превосходства и исключительности какой-либо нации и оправдывающая господство одних наций над другими». 2. Национальное движение в порабощенных странах за национальную независимость против империализма, колониализма»[19].
Но были еще и национал-социалисты, и их также следовало описать в той же традиции.
«Национал-социалисты (нацисты) — «немецкие фашисты, гитлеровцы, партия хищнических и разбойничьих империалистов». И далее: «… в Западной Германии с помощью американских империалистов монополисты возрождают фашизм. Хотят превратить Германию в очаг фашизма и реваншизма»[20].
Как при такой трактовке фашизма и нацизма пропаганда относилась к консерватизму и консерваторам? Если продолжать анализировать словарные определения, мы увидим, что это явление вносило лишь ненужную нюансировку в ясную картину мира: враждебный «пролетарскому государству» капитализм имеет своим крайним и в известном смысле слова последовательным проявлением фашизм, что и показал факт нападения фашистской Германии на Советский Союз; после войны эта картина принципиально измениться не могла: поэтому фашизм вынашивает реваншистские планы, в чем ему помогает близкий ему по духу и целям американский империализм. От консерватизма следовало отмахнуться как от помехи. Неудивительно, что его определения достаточно сухи.
Консерваторы — 1) партия в Великобритании 2) «В широком смысле слова – реакционеры, сторонники эксплуататорского строя, противники нового, прогрессивного»[21]. Консерватизм — «приверженность всему старому, отжившему, консервативные убеждения»[22]. Консервативный — «враждебный всяким нововведениям, отстаивающий неизменность чего-либо (политического строя, быта и т. д.).
Таким образом, консерватизм также связан с реакцией, и неудивительно, что люди фашистско-реваншистского толка иногда называют себя консерваторами.
В энциклопедической статье о Западной Германии говорится следующее: «Империалисты США, Англии и Франции, грубо нарушив решения Берлинской конференции, расчленили Германию и взяли курс на превращение Западной Германии в заповедник фашизма и реваншизма»[23]. Иными словами, повторяются те же мотивы. Непосредственно о Конраде Аденауэре сказано, что он «глава так называемого боннского правительства – канцлер сепаратного западно-германского государства, созданного в сентябре 1949 года империалистами США, Англии и Франции в целях расчленения Германии и превращения Западной Германии в свой военный плацдарм.
Лидер Христианско-демократического союза, наиболее значительной реакционной буржуазной партии Западной Германии, выражающей интересы крупного монополистического капитала и помещиков. Ярый реваншист и противник создания единой демократической Германии»[24].
Разумеется, никаких попыток прояснить, в каких отношениях находится консерватизм с экстремизмом и террором не было. Сам террор определялся в энциклопедическом словаре как «политика устрашения политических противников вплоть до их физического истребления. Особенной жестокостью отличается терроризм в империалистических странах с фашистским и полуфашистским режимом, в частности, в США, где правительство проводит полицейские мероприятия против коммунистов и других прогрессивных деятелей»[25].
Можно констатировать, что в ментальном поле консерватизм как идеология находился для большинства населения в слепом пятне. Политика Западной Германии последовательно критиковалась, Аденауэр, чья фамилия удачно рифмовалась с фамилией Айзенхауэр, не сходил с политических карикатур. Однако, имея перед собой только эти материалы, было решительно невозможно понять, что происходило на самом деле. Пропагандистская картинка была сознательно лишена всякой нюансировки, содержала малоправдоподобную, но энергично тиражированную истину: правительство Западной Германии вместе с американцами пытается взять военный реванш. Цель же у всех капиталистов, хотя они и склонны воевать между собой за передел мира, одна — нанесение вреда «пролетарскому государству».
Заключение
Длительное существование массированной пропаганды с очень скромной политической палитрой привело к ряду культурных следствий, не исчезнувших с исчезновением самого источника пропаганды, так как следствия эти носили не позитивный (нечто присутствовало), а чисто негативный характер (нечто отсутствовало). Самым грандиозным ее последствием явился насмешливый, эклектичный и аутичный взгляд на мир, который проявляется в «стёбовом» стиле СМИ и Интернет постов.
В интересующем нас вопросе это вылилось в слабый интерес к консервативной мысли и в возможности ассоциировать консерватизм не с идеологией, а с консервацией политического режима, что, по-видимому, и продолжает жить в массовом сознании. Это, в частности, позволяет объединить в один ряд романтический консерватизм славянофилов, имперский консерватизм, не любивший их царской власти, чисто технологический консерватизм Сталина и консерватизм противников реформ Гайдара. Консерватизму партии Аденауэра в этой картине места нет. Разумеется, речь идет о самой массовой реакции, а не о работе людей, специально интересующихся этой темой. Однако не следует игнорировать и то обстоятельство, что сталинскую Россию многие из нас по умолчанию склонны рассматривать как государство с консервативной идеологией.
[1] Хазагеров Г.Г. Ось интенции и ось конвенции: в поисках новой функциональности в лингвокультурологических исследованиях // Социологический журнал, № ½, 2006; Хазагеров Г.Г., Лобас П.П. Культурная утилизация манипулятивных технологий // Известия Южного Федерального университета. Филологические науки. №1, 2014.
[2] Паперный В. Культура Два. М., 1996.
[3] Романенко А.П. Образ ритора в советской культуре: учебное пособие. М., 2000.
[4] Романенко А.П. Советская герменевтика, Саратов, 2008.
[5] Романенко А.П. Советская герменевтика, Саратов, 2008. С.13.
[6] Добренко Е. Запущенный сад величин«Запущенный сад величин»(Менталитет и категории соцреалистической критики: поздний сталинизм)//Вопросы литературы, 1991, вып.1. С.31.
[7] Хазагеров Г.Г. Скифский словарь // «Знамя», 1999, №12; Хазагеров Г.Г., Хазагерова С.В. Культура-1, культура-2 и гуманитарная культура// «Знамя», 2005, №3.
[8] Лассан Э. Дискурс власти и инакомыслия в СССР. Вильнюс.
1995.
[9] Хазагеров Г.Г., Ульянова Т.В. Советский текст как объект кросс-культурной коммуникации (на материале рекомендательной библиографии) //Восток — Запад: проблемы межкультурной коммуникации: сб. науч. ст. —Петропавловск-Камч.: КамГУ им. В. Беринга, 2012.
[10] Аверинцев С.С. Авторство и авторитет// Аверинцев С.С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. М., 1986. С.99.
[11] Хазагеров Г.Г., Щемелева Е.Ю. Парадоксы тоталитарной риторики: язык //Филологические науки. Вопросы теории и практики.№ 7, 2013.
[12] Энциклопедический словарь. М., 1955. Т.4. С. 498.
[13] Ожегов С.И. Словарь русского языка, М., 1953. С. 786.
[14] Словарь русского языка. М., 1986-1988. Главный редактор второго издания – А.П. Евгеньева. Т. 4. С.556.
[15] Большой словарь иностранных слов. М., 2001. С. 669.
[16] Энциклопедический словарь. М., 1955. Т. 3. С. 80.
[17] Там же. С. 691.
[18] Там же. Т.2. С. 471
[19] Словарь русского языка. М., 1986-1988. Главный редактор второго издания – А.П. Евгеньева. Т.3. С. 413.
[20] Энциклопедический словарь. М., 1955. Т. 2. С. 471.
[21] Там же. С. 140.
[22] Ожегов С.И. Словарь русского языка, М., 1953. С.91.
[23] Энциклопедический словарь. М., 1955. Т.1. С. 415.
[24] Там же. Т.1. С. 29.
[25] Там же. С. 394.
Рассказать о публикации коллеге
Ссылки
- На текущий момент ссылки отсутствуют.
(c) 2016 Исторические Исследования
Это произведение доступно по лицензии Creative Commons «Attribution-NonCommercial-NoDerivatives» («Атрибуция — Некоммерческое использование — Без производных произведений») 4.
0 Всемирная.
В Литве на выборах лидируют оппозиционные консерваторы | Новости из Германии о Европе | DW
После первого тура выборов в Сейм литовской республики в воскресенье, 11 октября, подсчитано 85 процентов избирательных бюллетеней. По предварительным данным, лидируют оппозиционные консерваторы — партия «Союз Отечества — Христианские демократы Литвы» (СО-ХДЛ) набирает 23,2% голосов избирателей. Правящий Союз крестьян и «зеленых» Литвы (СЗК) набирает пока что 18,3%.
Согласно последним данным, опубликованным на сайте Литовского национального радио и телевидения (LRT), следом идут Партия труда (ПТ) с предварительным результатом 10,5%, что позволяет ей вновь оказаться в парламенте, и Социал-демократическая партия Литвы (СДПЛ), у которой 9,7%.
Участник правящей коалиции не попадает в парламент
Пятипроцентный барьер преодолевают впервые участвующая в выборах Партия свободы и оппозиционный Союз либералов. Участвующая в нынешней правительственной коалиции Литовская социал-демократическая партия труда (ЛСДПТ) пока не преодолевает пятипроцентного барьера, как и оставшиеся 10 партий, допущенных к голосованию. Результаты могут быть скорректированы после подсчета всех бюллетеней в больших городах, окончательные итоги первого тура объявят 12 октября
Новая правительственная коалиция
Саулюс Сквернялис
Новую правительственную коалицию, возможно, создадут СЗК вместе с ПТ и СДПЛ, заявил действующий премьер-министр Литвы Саулюс Сквернялис. Альтернативный вариант – коалиция СЗК с Союзом либералов и Партией свободы, приводит слова премьера литовское издание Delfi.lt.
В выборах принимали участие 47,2% избирателей, что на три процента меньше, чем на предыдущих выборах. На явку могли повлиять связанные с пандемией особые условия, в которых проходят парламентские выборы. В литовском Сейме 141 депутатский мандат. Первый тур выборов определяет, кому достанутся 70 депутатских мест по партийным спискам. Второй тур по одномандатным округам пройдет 25 октября.
Смотрите также:
30 лет «Балтийскому пути»: живая цепь за независимость
Акция за независимость стран Балтии
Акция за независимость — «Балтийский путь» была приурочена к 50-летию подписания договора о ненападении между СССР и нацистской Германией, известного как пакт Молотова — Риббентропа. К нему прилагался секретный протокол, распределявший зоны влияния СССР и Германии в Восточной Европе: к СССР отходили часть Польши, балтийские страны и Бессарабия. На фото: живая цепь в Таллине 23 августа 1989 года.
30 лет «Балтийскому пути»: живая цепь за независимость
Живая цепь длиной в 600 км
На фото: отрезок «Балтийского пути» в Вильнюсе, столице бывшей Литовской ССР. В общей сложности длина живой цепи составила более 600 км: в акции приняли участие около 2 млн человек — то есть, примерно четверть населения трех балтийских республик в 1989 году, вместе взятых. В то время в странах Балтии еще не знали, как на демонстрацию отреагируют в Кремле.
30 лет «Балтийскому пути»: живая цепь за независимость
Взявшись за руки: от Таллина до Вильнюса
Акция получила широкий резонанс: на улицу вышли мужчины, женщины, дети, старики и молодежь. Соседи приносили им еду, милиция останавливала движение. Ровно в 19 часов вечера два миллиона человек взялись за руки и не разнимали их на протяжении 15 минут, образовав самую длинную человеческую цепь в мире и соединив три столицы — Таллин, Ригу и Вильнюс.
30 лет «Балтийскому пути»: живая цепь за независимость
На пороге новой эры
Люди приходили на акцию с еще недавно запрещенными национальными флагами трех балтийских республик до их включения в состав СССР в 1940 году, а после завершения мероприятия до поздней ночи распевали народные песни. Им казалось, что независимость близка как никогда. Так оно и было.
30 лет «Балтийскому пути»: живая цепь за независимость
Осторожная реакция Москвы
Тот факт, что в акции приняла участие четверть населения стран Балтии, говорит об ее исключительной важности.
В Кремле воздержались от насильственных действий, однако пытались всячески приуменьшить роль «Балтийского пути». Несмотря на это, процесс распада СССР был уже запущен: в 1991 году Латвия, Эстония и Литва вновь обрели независимость.30 лет «Балтийскому пути»: живая цепь за независимость
Место, где сбываются желания
Живая цепь заканчивалась на площади перед Кафедральным собором Вильнюса. Впоследствии на этом месте была установлена плитка с надписью «stebuklas», что в переводе с литовского означает «чудо». Считается, что если встать на плиту и, загадав желание, повернуться на 360 градусов, то оно непременно исполнится.
Автор: Ральф Бозен, Александра Елкина
В Кремле воздержались от насильственных действий, однако пытались всячески приуменьшить роль «Балтийского пути». Несмотря на это, процесс распада СССР был уже запущен: в 1991 году Латвия, Эстония и Литва вновь обрели независимость.Оскорбленные радугой. За что правозащитники называют Польшу самой гомофобной страной Евросоюза
- Юри Вендик, Святослав Хоменко
- Русская служба Би-би-си
Автор фото, Reuters
Подпись к фото,ЛГБТ-активист на акции в Варшаве
Активисткам ЛГБТ грозят тюрьмой за радужный флаг на статуе Христа, города, села и целые воеводства объявляют себя «свободными от идеологии ЛГБТ», ведущие политики изображают сексменьшинства врагами нации. За пять лет, что у власти находятся национал-консерваторы из партии «Право и справедливость», Польша, по оценкам правозащитников, стала самой гомофобной страной в Евросоюзе.
В начале августа полиция Варшавы задержала трех активисток ЛГБТ за то, что они ночью вывесили радужные флаги на четырех памятниках и одной статуе Иисуса Христа.
Малгожате Шутович, Лане Мадей и третьей активистке, которая не хочет разглашать свое имя, были предъявлены обвинения в осквернении памятников и оскорблении религиозных чувств. По этим статьям им грозит до двух лет тюрьмы.
К статуе Христа приехал даже премьер-министр Матеуш Моравецкий и, как сообщала польская пресса, назвал эту акцию вандализмом, который выходит за всякие рамки.
Политики из правящей партии «Право и справедливость» (ПиС) осудили акцию с флагами на памятниках. Заместитель министра обороны Марчин Очепа, например, сказал в радиоинтервью, что она причинила боль множеству людей, и что активисток нужно посадить.
Автор фото, EPA
Подпись к фото,При задержании Марго Шутович 7 августа полиции пришлось арестовать еще несколько десятков активистов ЛГБТ-движения, пытавшихся ее отбить
«Я считаю, что за такие акции надо не штрафовать, а посадить в тюрьму, хоть на денек, чтобы показать, что польское государство не потерпит таких акций», — цитировал Очепу новостной сайт Notes From Poland.
Польские ЛГБТ-организации и правозащитники, наоборот, возмущены жесткими, по их мнению, действиями полиции.
«Хватило бы простого приглашения в полицейский участок. Вместо этого людей, которых подозревают явно не в самом тяжелом преступлении, задерживали самым жестким способом. Их обвиняют не в преступлении а в оскорблении памятников — но радуга не может оскорблять!» — сказала журналистам адвокат Каролина Гердал из организации «Кампания против гомофобии».
Второй арест Маргот
Через несколько дней Малгожату Шутович — родившуюся мужчиной, но относящую себя к «небинарным личностям» и предпочитающую называть себя Маргот, — снова арестовали — по обвинению в порче фургончика с колонками, через которые владелец, разъезжая по улицам, выступал против ЛГБТ-движения.
Во время этого задержания у дома Маргот собралась группа единомышленников, они пытались помешать полицейским, и те задержали еще несколько десятков человек. Их почти сразу отпустили, а Маргот 12 августа выписали двухмесячный арест до суда.
В прошлом году, напоминает Юстына Накельска из польской организации «Кампания против гомофобии», власти возбудили дело против Эльжбеты Подлесной, которая изобразила на плакате Богородицу с радужным нимбом. Ей грозят два года тюрьмы по все той же статье 196 Уголовного кодекса Польши об оскорблении религиозных чувств.
Автор фото, Reuters
Подпись к фото,Активисты ЛГБТ-движения свободно проводят акции в большей части Польши — но нередко под охраной полиции. На фото — марш во Вроцлаве в июне 2020
По словам Накельской, случаев возбуждения уголовных дел против активистов ЛГБТ-сообщества в Польше совсем немного.
«Но есть более мелкие, не попадающие в прессу случаи — например, люди вывешивали радужные флаги на балконе, и полиция приходила к ним и требовала снять их, потому что это, мол, оскорбление нации и религии, — рассказала Накельска Русской службе Би-би-си. — У нас в офисе КПГ праворадикалы били стекла».
Это все можно считать мелкими инцидентами, говорит Юстына Накельска, это не репрессии в юридическом смысле, но ей с соратниками приходится жить в атмосфере страха.
Рекорд по гей-прайдам
С другой стороны, в прошлом году в разных городах Польши, например, прошло рекордное число гей-прайдов — 24. В пяти случаях власти пытались их запретить, но эти попытки были успешно опротестованы в судах. В одном случае, в городе Белосток на востоке страны, на марш напали праворадикалы, но во всех других акциях обошлось без драк: марши тщательно охраняла полиция.
Политики из правящей в Польше партии «Право и справедливость» объясняют, что они защищают традиционные христианские ценности и борются с «идеологией ЛГБТ», которая, по их мнению, угрожает польской культуре и самобытности.
«Они часто говорят, мол, мы — не гомофобы, мы просто боремся против этой идеологии. Но этой идеологии не существует, это бред!» — горячо протестует Юстына Накельска.
Автор фото, PAP
Подпись к фото,Ставленник правящей партии президент Анджей Дуда по ходу предвыборной кампании много говорил о защите традиционных ценностей от идеологии ЛГБТ
Звучащие из уст этих политиков заявления беспокоят не только польских ЛГБТ-активистов, но и Брюссель.
Это далеко не главная претензия центральных органов Евросоюза к польским властям — гораздо важнее, с точки зрения Еврокомиссии, например, поползновения к тому, чтобы подчинить исполнительной власти судебную — но это все же принципиальный вопрос, поскольку касается дискриминации меньшинств.
Польские СМИ сообщают, что в течение 2019-2020 года около сотни местных самоуправлений, преимущественно на юго-востоке страны, объявили себя «зонами, свободными от ЛГБТ».
Строго говоря, эти территории себя таковыми никогда не объявляли, а присоединялись к двум декларациям: либо к «Хартии местных самоуправлений о правах семьи», либо к «Резолюции против идеологии ЛГБТ».
Автор фото, Atlasnienawisci.pl
Подпись к фото,Польские активисты ЛГБТ составили «атлас ненависти» — карту территорий, объявивших о неприятии «идеологии ЛГБТ»
«Города и села, подписавшие эти декларации, могут отличаться друг от друга, но то, что их объединяет — это вера, костел, власть и взгляды их жителей, потому что большинство жителей маленьких населенных пунктов имеют именно такие взгляды», — говорит молодой поляк Щепан, который перебрался из села в одном из таких регионов в Варшаву.
«Мужик в лосинах»
По словам Щепана, сам он ничего особенного в таких «зонах» не ощущает — но только до того момента, пока не сообщает, что он — гей, и не вступает с ними в полемику.
Систематических преследований и официальной дискриминации представителей сексменьшинств в Польше нет, но, как говорят сами представители этих меньшинств, правящая коалиция создала такую атмосферу, в которой им очень неуютно, и они не знают, чего ждать дальше.
«Неприязненного отношения к себе я не замечаю. Оно появляется, когда я громко реагирую на любое проявление нетолерантности, которое я вижу, а я это делаю всегда. Люди просто ошеломлены, что им высказывает претензии какой-то гей, который еще и выглядит как нормальный человек. Люди в маленьких селах часто думают, что гей — это мужик в коротенькой футболке, лосинах и на шпильках, и не понимают, что это глупости», — рассказал Щепан Русской службе Би-би-си.
Односельчане Щепана, по его словам, относятся к нему совершенно нормально: «Они меня знают и с других сторон. Знают, чем я занимаюсь, из какой я семьи. То, что я гей, для них на последнем месте».
Европа нервничает
Какой-либо дискриминации на почве сексуальной ориентации эти декларации польских местных самоуправлений не предполагают, и вообще никаких конкретных шагов самоуправления, по сведениям ЛГБТ-активистов, не предпринимали. Но даже сами эти декларации все равно беспокоят правозащитников и Брюссель.
В декабре 2019 года эти заявления осудил Европарламент.
В июле Европейская комиссия отказала в грантах по программе городов-побратимов шести неназванным польским городам из числа таких «зон». Размеры грантов, правда, были совсем небольшими, и это был скорее символический жест, чем реальное наказание.
Автор фото, Reuters
Подпись к фото,Мэр города Слупск на севере Польши Роберт Бедронь — открытый гей. Он баллотировался в этом году в президенты, но не вышел во второй тур
Кроме того, несколько французских и один голландский город приостановили сотрудничество с польскими городами-побратимами из числа «зон, свободных от ЛГБТ».
Европейская комиссия и председатель Совета Европы вообще предлагали наделить себя правом приостанавливать выплаты из бюджета ЕС странам, чьи власти систематически нарушают принцип верховенства права и действуют вразрез с базовыми ценностями ЕС. Однако на июльском саммите Польша и Венгрия добились того, что суть этого предложения была основательно выхолощена.
Защитники прав сексуальных меньшинств из организации ILGA-Europe, которые оценивают положение в европейских странах по нескольким критериям и составляют ежегодный рейтинг «Радужная Европа» (Rainbow Europe), в 2020 году поместили Польшу на последнее место среди стран ЕС.
Правда, совсем рядом с ней в этом рейтинге — Латвия, Румыния и Болгария. У России и Беларуси показатели хуже, чем у Польши, у Украины — лучше.
Защита женщин как жертва борьбы с ЛГБТ
В июле министр юстиции Збигнев Жёбро из национал-консервативной партии «Солидарная Польша» , которая входит в коалицию с правящей ПиС, попал на страницы многих европейских изданий, заявив, что Польша начинает подготовку к выходу из Стамбульской конвенции.
Официальное название этого документа — Конвенция Совета Европы о предотвращении и борьбе с насилием в отношении женщин и домашним насилием.
Глава аппарата правительства Польши и пресс-секретарь ПиС заверили публику, что Жёбро поторопился, и никакого решения о Стамбульской конвенции правительство не принимало.
Автор фото, Reuters
Подпись к фото,Акция в защиту прав ЛГБТ в июне этого года в Варшаве
О Стамбульской конвенции довольно много спорят в Восточной Европе, и эти споры опять-таки связаны с «традиционными ценностями» и толкованием прав сексуальных меньшинств.
Польша подписала и ратифицировала эту конвенцию при предыдущем правительстве, до прихода ПиС к власти.
Шесть стран в восточной части Евросоюза — Латвия, Литва, Чехия, Словакия, Венгрия и Болгария эту конвенцию 2011 года подписали, но до сих пор не ратифицировали, и по крайней мере часть из них отказывается это делать по принципиальным соображениям.
Дело не в защите женщин и борьбе с домашним насилием как таковыми — противники конвенции заверяют, что женщины в их странах вполне защищены национальными законами.
Противников конвенции не устраивает положение пункта «с» статьи 3 конвенции, который гласит: «гендерный» означает социально-закрепленные роли, поведение, деятельность и характеристики, которые определенное общество рассматривает как соответствующие женщинам и мужчинам».
По мнению критиков, авторы текста намеренно таким образом размыли определение женщины и мужчины, чтобы под него подходило любое толкование пола и сексуальной ориентации.
«Но это определение «социального гендера» вступает в конфликт с конституцией Венгрии, потому что отрицает существование всего двух биологических полов — мужского и женского. А без биологических полов, например, определение брака в конституции Венгрии (союз мужчины и женщины) окажется недействительным», — писал венгерский проправительственный сайт About Hungary, объясняя, почему парламент страны в мае этого года официально отказался ратифицировать Стамбульскую конвенцию.
Британия тоже еще не ратифицировала конвенцию, но не отказывается это делать, а просто очень медленно ведет подготовку внутреннего законодательства.
Что касается довода о том, что конвенция не нужна, потому что проблемы прав женщин и домашнего насилия покрыты национальным законодательством, то многие правозащитники, включая Юстыну Накельска, с ним не согласны:
«Это неправда, мы не защищены в достаточной степени, а если формально и защищены, то постоянно проигрываем дела о домашнем насилии в судах».
Токсичная атмосфера
Партия «Право и справедливость» находится у воасти в Польше с 2015 года и по итогам выборов 2019-го осталась правящей еще на четыре.
«Сейчас мне за 30. Когда я учился в университете, то за какие-то одежду, манеры вполне можно было отхватить на улице. Потом с этим стало значительно спокойнее. И на протяжении довольно долгого времени я чувствовал себя очень свободно, я не особо скрывал своей ориентации. А вот сейчас я опять чувствую радикализацию. Часто в «Фейсбук» приходят с агрессивными комментариями», — рассказывает Щепан.
«До 2015 года, когда мои коллеги из «Кампании против гомофобии» звонили людям и предлагали поддержать кампанию, им часто отвечали: так ведь в Польше нет гомофобии! — рассказывает Юстына Накельска. — А теперь она настолько заметна, что люди говорят о ней даже как о важнейшей проблеме».
В этом году в тяжелой борьбе с либеральным соперником победил и переизбрался на пост президента ставленник ПиС Анджей Дуда.
В ходе кампании Дуда тоже активно использовал тему «идеологии ЛГБТ» и «традиционных ценностей». Он, например, заявил, что не допустит легализации в Польше однополых браков. Параллельно страсти вокруг угрозы традиционным ценностям разжигали политики из правящей коалиции.
«Нам нужно только уважение»
Юстына Накельска думала, что это — просто предвыборная риторика, и потом все успокоится.
«Но, к моему удивлению, вся эта агрессивная риторика продолжается, и ситуация становится все хуже. Я надеюсь, конечно, что они не станут нас прямо запрещать, убивать, строить концлагеря, как нацисты во время Второй мировой… Но в этой атмосфере страха перед преследованиями мы просто не знаем, чего ждать», — говорит активистка.
А варшавянин Щепан просто подумывает об эмиграции.
«Я думаю уехать из Польши. Я очень люблю Польшу, но после этих выборов я начал думать об этом еще больше, — говорит он. — Я не люблю, когда искусственно создается образ врага. Нам ведь ничего не нужно: только уважение и чувство безопасности».
Блеск и нищета неоконсерватизма — Россия в глобальной политике
Эта статья была написана
летом 2005 года и задумывалась как попытка разобраться, что
представляет собой нынешняя американская власть, самая, пожалуй,
идеологизированная за всю историю Соединенных Штатов. Насколько она
отражает состояние общества и как влияет на него? Наконец, что
ждать миру от неоконсервативной Америки начала XXI века?
Когда материал уже был
почти готов к печати, случилось событие, позволившее протестировать
постулаты, которые с такой страстью отстаивают президент Буш и его
ближайшие соратники. Ураган «Катрина», обрушившийся на несколько
южных штатов США и едва не стерший с лица земли Новый Орлеан, нанес
республиканской администрации куда больший урон, чем атака
террористов в сентябре 2001-го или неудача с демократизацией
Большого Ближнего Востока. Стихия продемонстрировала
неэффективность государства и выявила целый ряд шокирующих черт
«национального характера». Автор сознательно не стала вносить
коррективы в основной текст, добавив лишь своего рода эпилог. Как
представляется, это позволило лучше разглядеть противоречия
современной ситуации в Соединенных Штатах.
КОНСЕРВАТИЗМ –
ПРОГРЕССИВНОЕ КРЕДО
«Подъем нашего движения превратил нас в агентов
Реформы», – провозгласил Карл Роув, выступая в июне перед членами
Консервативной партии Нью-Йорка (одна из общественных организаций
консервативной направленности). Речь Роува, ближайшего соратника
президента и архитектора его побед на выборах, звучала как
программа Белого дома на ближайшие годы – с последствиями на
десятилетия.
Джордж Буш настолько
«консолидировал» власть, что его российский коллега и друг Владимир
Путин может ему только завидовать. В течение четырех последних
десятилетий консервативное движение в Америке постепенно набирало
обороты, питаясь от энергии и роста активности своих религиозных и
светских приверженцев. Сегодня Республиканская партия США
контролирует исполнительную и законодательную ветви власти, а также
вот-вот получит контроль над судебной. Консерватизм является
доминирующей философией в Белом доме, Сенате, Палате
представителей, администрациях губернаторов и законодательных
органах штатов. БОльшая часть американского общества разделяет
консервативные моральные и политические ценности, и центр тяжести
общественного мнения явственно сдвигается вправо. В чем же состоит
«Реформа»? И как она соотносится с американской политической
традицией и самоидентификацией нации?
Карл Роув констатировал:
за последние десятилетия консерваторы прошли путь от
немногочисленной принципиальной оппозиции до «широкого,
всеобъемлющего движения – оптимистичного, уверенного в себе,
устремленного вперед и доминирующего». Республиканцы смогли
предложить обновленную национальную идею: вдохновляющее видение и
идеологию, великие задачи и достойные пути их решения.
Консервативный истеблишмент сочетает интеллектуальную мощь
исследовательских институтов, интересы бизнеса (от глобальных
корпораций до фермерских хозяйств), симпатизирующие прессу и
телевидение, мощный слой религиозного населения, светских
приверженцев традиционализма и множество групп интересов.
Современная мировая ситуация также играет на руку консерваторам:
борьба с терроризмом представляет собой благодатное поле для
применения консервативных идей. Они настолько широко и глубоко
проникли в общество, что даже победа Джона Керри на последних
президентских выборах не изменила бы эту тенденцию. Сторонники
таких идей убеждены: консерватизм сегодня – это прогрессивное
кредо. Быть консерватором – не значит цепляться за прошлое, это
значит изменять будущее.
Как случилось, что консервативная идеология до
такой степени овладела обществом и политическим истеблишментом? В
живом и непредвзятом портрете нового лица американского
консерватизма The Right Nation («Правая нация») Джон Миклтвейт и
Адриан Вулдридж доказывают: как любой успешный продукт,
консерватизм ответил на спрос, который не был удовлетворен другими
предложениями. На стороне консерватизма, утверждают авторы, история
и социология. Соединенные Штаты всегда были консервативной страной,
«заквашенной на религии», увлеченной «романом с бизнесом» и
«враждебной государству».
Америка – самая
религиозная нация в развитом мире. В 2002 году 59 % американских
респондентов ответили, что «религия играет очень важную роль» в их
жизни (в сравнении с 27 % в Италии и 12 % во Франции). Половина
американских семей регулярно произносят молитву перед едой, а 69 %
американцев верят в существование
Дьявола.
Американское общество допускает более высокий
уровень экономического неравенства: в 2002-м одна из шести
американских семей имела доход меньше, чем 35 % от среднего; в
Великобритании – одна из двадцати, и это самый высокий показатель в
Европе. Америка – единственная западная демократия, где государство
не обеспечивает полноценного медицинского страхования. В судебной
практике США процент вынесенных приговоров о лишении свободы в пять
раз выше, чем в Великобритании, стране, которая славится самыми
жесткими вердиктами в Европе. Мало кто из американцев станет
спорить с тем, что государство (имеется в виду система
государственных институтов) должно быть «таким маленьким, чтобы его
можно было утопить в ванне» (боевой клич, авторство которого
принадлежит Гроверу Норквисту – активисту-консерватору и президенту
антиналогового лобби Americans for Tax Reform). Конечно, не
обходится и без противоречий: наперекор рецептам традиционного
консерватизма сегодняшняя администрация, по словам республиканского
сенатора Джона Маккейна, тратит деньги, «как пьяный
матрос».
Категорически против
абортов, за ношение оружия, за смертную казнь, за регулярное
посещение церкви, против налогов и высоких государственных
расходов, за «победу в Ираке», против ООН, «потому что это цирк», –
вот набор убеждений среднего американского гражданина. Приверженцы
консервативных взглядов, населяющие в основном центр и юг страны,
не отягощают свои размышления нюансами, не сомневаются в своей
правоте и мобилизуются на выборы, совсем как российские коммунисты
и пенсионеры, – так они обеспечили победу Джорджу
Бушу.
Однако консерватизм далеко не всегда был
тождествен Республиканской партии, «народным» ценностям и – в
географическом отношении – центральной части Америки. Республиканец
Герберт Гувер, президент США в 1929–1933 годах, настойчиво
открещивался от ярлыка консерватора и называл себя «истинным
либералом». В 50–60-е прошлого века Республиканской партией
руководили аристократичные представители Северо-Востока Нельсон
Рокфеллер и сенатор Прескотт Буш – дед действующего президента, а
Юг тем временем голосовал за демократов. Затем республиканец Ричард
Никсон провозгласил себя президентом «безмолвного большинства». В
продолжение заложенного Никсоном популизма патриций Джордж Буш-отец
предстал в 1988 году перед публикой в облике защитника
всеамериканских ценностей. В 2000-м Джордж Буш-младший, получивший
образование в храмах либеральной мысли – Йельском и Гарвардском
университетах, сыграл роль малограмотного техасца, наделенного
здравым ковбойским смыслом в пику интеллектуальным проискам
утонченных демократов. Гениальная находка состояла в том, что
команда Буша раньше других уловила смещение акцентов – ценностных,
идеологических и географических. Кандидат в президенты обзавелся
приземленным южным произношением, ковбойской шляпой и нефтяным
бизнесом. Широко разрекламированная история о том, как он нашел
веру и завязал с алкоголем, превратила «заново рожденного
христианина» Джорджа Буша в лидера, за которым были готовы
следовать массы американцев.
МЕНЬШЕ ГОСУДАРСТВА, БОЛЬШЕ БОГА
Консерваторы не собираются
почивать на лаврах. Они имеют четкий план действий, воплотить
который в жизнь помогут позитивный инерционный момент одержанных
побед и категорическая уверенность в своей правоте. Помимо
исторических и социологических предпосылок, консерваторы весьма
дисциплинированны, исполнены религиозного рвения, свойственного
новообращенным, и уверены, что «Бог на нашей стороне». Как
средневековые рыцари, они идут «вперед без страха и упрека», и это
умножает их шансы на успех.
В уже упоминавшемся программном выступлении
Карл Роув ссылается на английского мыслителя XVIII века, идеолога
консерватизма Эдмунда Бёрка. Сущность консерватизма, по Бёрку и
Роуву, состоит в применении вечных, непреходящих принципов к
изменяющимся обстоятельствам. План реформ администрации
Буша-младшего соответствует такому пониманию консерватизма:
утвердить фундаментальные принципы американского общества в новой –
внутренней и внешней – реальности.
Внутреннее реформирование,
согласно планам администрации, коснется и идеологической основы
общества, и его институтов. Причем моральные ценности играют
ведущую роль, и в этом заключается кардинальное отличие
американских правых от правых политических партий в других странах,
определяемых классовыми признаками и экономическими критериями.
Ибо, согласно консервативному мировоззрению, моральные идеалы
составляют фундамент общества и служат гарантией продолжения его
существования. «Американский идеал свободы, общественное благо
зависят от характера человека – его честности, толерантности по
отношению к другим, способности руководствоваться совестью в
собственной жизни», – говорил президент Буш, вступая в должность в
январе 2005 года. Список фундаментальных ценностей, поддерживающих
моральное здоровье общества и порядок в нем, составляют религиозные
постулаты, непреложная важность человеческой жизни, институты семьи
и общины.
Джордж Буш взялся за поистине историческую
миссию – создание обновленного типа
американского гражданина, то есть более индивидуалистичного,
самостоятельного и независимого от государства, с крепким моральным
стрежнем, который и должен будет служить ему опорой в новой, более
автономной жизни. В двух словах формулу реформ можно определить
так: меньше государства, больше Бога. Там, где раньше человек мог
полагаться на государство, теперь он должен рассчитывать на самого
себя и на Всевышнего. «Самоуправление опирается на управление
собой» – вот новый девиз, предложенный президентом
народу.
Видение администрации
диктует решения, которые изменят не только технические параметры,
но и сам дух социально-политической системы. Президент Буш ставит
целью построить «общество собственников» (ownership society): «Мы
расширим возможности владения собственным жильем и бизнесом,
пенсионными накоплениями, пользования услугами медицинского
страхования, подготавливая наших людей к испытаниям жизни в
свободном обществе» (курсив мой. – В.К.). Администрация выстраивает
такую логическую цепочку: больше свободы – шире личный выбор –
большее процветание. Эта линия воплощается на практике в сокращении
налогов, проведенном в 2003 году, текущих реформах социального
обеспечения и медицинского страхования, по ходу которых
ответственность за накопления должна постепенно переходить от
государства к гражданину.
ВЕРА И НЕНАВИСТЬ
Сдвиг в сторону
консервативных ценностей спровоцировал усиление двух явлений
американской жизни. Во-первых, он сопровождается явственным
сближением религии с политикой: социально-политические вопросы
сегодня неизбежно приобретают религиозную составляющую, а вопросы,
связанные с религией, становятся политическими. Консерваторы
убеждены: верные ответы на вопросы государственного управления
могут быть найдены только в мудрости религиозной традиции и
моральных ценностей, и, значит, государство должно
руководствоваться ими в выработке политики. Непосредственная
реализация такой линии может состоять в распространении в
государственных учреждениях средств наглядной агитации с десятью
заповедями, финансировании религиозного обучения из бюджета,
утверждении в должности более консервативных судей для работы в
окружных судах.
Во-вторых, эмоциональный элемент, внесенный
религией, повышает накал и идеологизированность политических
дебатов: партийная борьба идет не на жизнь, а на смерть. Религия,
как пишет Самьюэл Хантингтон, разделяет людей еще более резко, чем
этническая принадлежность, – это самое личное и дорогое, что есть у
человека и за что он готов бороться, не щадя сил. Политические
скандалы следуют один за другим, к тому же они усугубляются за счет
стилистики американских новостных каналов, которые подают
информацию в формате яркого шоу. Одновременно республиканцы приняли
на вооружение и успешно осуществляют на практике политику
«разорения левых»: идет целенаправленное ослабление политического
влияния демократических групп интересов, которые извлекают
материальную и политическую выгоду из удачно пролоббированных
государственных инициатив.
Но движение к
консерватизму имеет и другие последствия. С одной стороны,
политическое мужество, решительность действий и неукротимая вера в
свою правоту, присущие администрации Джорджа Буша, способны решить
назревающие внутренние и внешние проблемы, прежде чем те
превратились в полноценные кризисы. Так, банкротство системы
социального обеспечения наступит, согласно прогнозам, только через
10–12 лет, и президент Буш вполне мог бы оставить эту большую
головную боль своим преемникам. Возможно, что сегодняшняя трагедия
в Ираке будет оправдана установлением стабильного умеренного
мусульманского государства лет через 30–40. Может быть,
администрации действительно удастся изменить политический ландшафт
на Ближнем Востоке. Президент Буш не боится тратить политический
капитал и не оглядывается на падающий рейтинг. Он берется за
решение сложнейших задач, и его политическая отвага и дерзость дают
ему шанс на успех.
С другой стороны, те же самые дерзость в
целеполагании и решительность в средствах провоцируют кризисы и
напряжение как внутри страны, так и на международной арене.
Внутренним последствием консервативной эволюции является то, что,
распространяясь на общество, страстные политические и религиозные
противоречия усиливают напряженность по традиционным линиям
раскола. Америка – это и самое современное, и самое традиционное
общество в мире. Новое утверждение консервативных ценностей
происходит на фоне неограниченного рыночного капитализма,
глобализации экономики, современной массовой культуры и прибытия
новых потоков эмигрантов, которые, вместо того чтобы
«переплавляться» в американцев, теперь «разбавляют» американские
ценности своими.
Насколько болезненно эти процессы
воспринимаются консерваторами, видно по тому, как пишет о них один
из самых влиятельных идеологов движения Самьюэл Хантингтон. Он
глубоко озабочен поддержанием единства и мощи страны как общества,
основанного на свободе, равенстве, законе и индивидуальных правах.
Все общества, доказывает он, сталкиваются с угрозами своему
существованию и в конечном счете становятся их жертвой. Тем не
менее некоторые из них способны отсрочить упадок, препятствуя и
успешно противодействуя процессам разложения, при этом обновляя
свою жизнеспособность и самоидентификацию. «Я считаю, что Америка
может это сделать и американцы должны заново обратиться к
англо-протестантским культуре, традициям и ценностям, которые на
протяжении трех с половиной веков разделялись американцами всех
рас, народностей и религий и были источниками их свободы, единства,
мощи, процветания и морального лидерства, как силы добра в мире», –
пишет Хантингтон в своей книге «Кто мы? Вызовы американской
национальной идентичности» (Who Are We? The Challenges to America’s
National Identity).
Именно о таком стремлении
консерваторов предупреждает Анатоль Ливен в критическом
исследовании «Америка: права или нет. Анатомия американского
национализма» (America: Right or Wrong. An Anatomy of American
Nationalism): «Отношения между традиционным белым протестантским
ядром, с одной стороны, и миром, генерируемым потоком
экономических, демографических, социальных и культурных перемен, –
с другой, может сравниться с генезисом урагана». Heartland, самое
сердце страны, «наполнено горечью и озлоблено». Перемены,
врывающиеся в Америку извне, ставят под угрозу все, во что она
верила, и она занимает оборонительную позицию. А как известно,
Америка, чувствующая себя в опасности, опасна для других: она очень
быстро спускает курок, как Джон Уэйн в американских вестернах.
Глубокий пессимизм и ощущение поражения на личном, социальном и
религиозном уровнях устремляются к легкому выходу – в национализм.
Ненависть, питающая национализм и питающаяся от него, направляется
на объекты внутри американского общества. Так, радикальные
консерваторы ненавидели Билла Клинтона: не за то, что он сделал, а
за то, что он такой, какой есть – представитель многорасовой,
плюралистической и модернистской культуры и элиты, которую они
одновременно ненавидят и боятся. Еще легче ненависть находит
объекты вовне.
ОБЛАЧЕННЫЕ В МАНТИЮ ИДЕАЛИЗМА
Утверждение традиционных
идеалов во внутренних делах сопровождается аналогичным процессом во
внешней политике. «Жизненные интересы Америки и наши глубочайшие
верования совпадают», – говорил президент Буш, вступая в должность.
Администрация видит свою миссию в обеспечении поддержки
демократических движений и институтов в каждой стране, имея в виду
конечную цель – покончить с тиранией в мире. Это касается всех
регионов мира, и в особенности Ближнего Востока. На образном языке
Карла Роува это звучит так: «Мы облекаемся в мантию
идеализма».
Традицию идеализма во внешней политике заложил
президент США (1913–1921) Вудро Вильсон: он вывел Америку из
добровольной изоляции, используя в качестве рычага идеал
распространения свободы и демократии в мире. Вильсон был первым
среди американских руководителей, кто – в противовес силовому
прагматизму – ввел во внешнюю политику принцип оценки государств по
этическим критериям, применимым к людям. Роль Америки в мире носила
мессианский характер. Распространять принципы свободы и демократии
– в этой миссии, согласно Вильсону, и состоял национальный интерес
государства. Вступив в Первую мировую войну, «Америка реализовала
безмерную привилегию воплощения своей судьбы и спасения
мира».
Политический гений
Вильсона заключался в том, что он нашел кнопку, на которую нужно
было нажать, чтобы вовлечь самодостаточных американцев с островным
менталитетом в международные дела. Эта кнопка называется «ощущение
исключительности». Вильсону удалось уловить движущие силы
американской мотивации, важнейшая из которых – это то, что
Соединенные Штаты видели себя особой, избранной, предназначенной к
великим свершениям нацией: «Американцы могут подняться на великие
свершения только ради цели, которая совпадала бы с их видением
своей страны как исключительной», – пишет Генри Киссинджер. В этом
состоит «особый путь» по-американски. Вильсон затронул души
американцев аргументами, которые были для них настолько возвышенны
и понятны, насколько они были лицемерны и непостижимы для
иностранных лидеров.
Примечательным образом
сдвиг в сторону консерватизма привел республиканцев к традиционной
внешнеполитической линии демократов. Администрация даже предпочла
поменять «ястребиный» термин neo-cons («неоконсерваторы») на
одухотворенный и альтруистичный «вильсонианцы». Однако на идеализме
сходство между Вильсоном и Бушем, пожалуй, и заканчивается.
Важнейшим наследием Вудро Вильсона стала международная система
отношений, действующая по сегодняшний день: он был вдохновителем и
архитектором Лиги Наций, которую позднее сменила ООН. Та самая,
которую последовательно и методично демонтирует президент Буш. В
своем презрении к международным организациям и договорам Джордж Буш
гораздо ближе к предшественнику и идеологическому врагу Вильсона –
президенту Теодору Рузвельту (годы правления 1901–1909), для
которого силовые методы были лучшим средством проведения внешней
политики.
Еще один «идеалист», чью традицию президент Буш
считает за честь продолжать, – это Рональд Рейган. Рейган был
практически несведущ в истории, а то немногое, что знал, подгонял
под свои непоколебимые предубеждения. Библейскими понятиями, по
мнению Киссинджера, тот оперировал как действующими
внешнеполитическими моделями: битва с Советским Союзом для него
была равнозначна Армагеддону. Однако так же, как и Вильсон, Рейган
обладал уникальным интуитивным контактом с движущими силами
американской мотивации. И точно так же он применил «моральный код
американца» как буквальное руководство в решении внешнеполитических
вопросов.
Вильсон и Рейган были проповедниками от
политики, проповедником является и Буш, использующий понятия добра
и зла как точки отсчета при оценке политических реалий и
наполняющий речи религиозной риторикой. Поистине прав Генри
Киссинджер: «Американский путь в международной политике
характеризуется триумфом веры над опытом».
Американское общество
разделяет эту веру. Рядовой американец, потомок иммигрантов,
приехавших за свободой, имеет возможность наблюдать, как выходцы из
самых разных культур, оказываясь в Америке, принимают стандарты и
ценности американской цивилизации. Бывший торговый представитель
США Клайд Престовиц говорил, что у современных американцев
существует «слепая вера в то, что каждое человеческое существо
является потенциальным американцем и что его национальные и
культурные реальности – это несчастная, но поправимая
случайность».
НЕИЗБЕЖНАЯ
СИЛА…
Что несет миру более
консервативная Америка?
По мере смещения в сторону
консерватизма Америка становится в мире не только «необходимой
силой» (по словам Мадлен Олбрайт), но и неизбежной
силой.
Вследствие кристаллизации своих ценностей и
идеалов консервативная Америка ощущает себя все более
исключительной. Она еще больше вдохновлена своей традиционной
миссией распространения свободы и демократии в мире. Она менее
терпелива и более категорична с теми, кто ее ценностей не
принимает, и легче прибегает к использованию силы. Она менее
расположена делиться властью с кем бы то ни было. Она не считает
необходимым связывать себя международными соглашениями и легче идет
на односторонние действия. Абсолютизм ценностей, ощущение
исключительности и миссионерский дух всегда были отличительной
чертой Америки во внешних делах, но религиозный порыв добавил им
новой энергии.
Непонимание между Америкой и остальным миром
усиливается. Правый консерватизм содержит как раз то, чем Америка
отличается от других обществ. Составные элементы левых кругов –
профсоюзы, интеллигенция, госслужащие – имеют свои российские и
европейские эквиваленты, поэтому их ценности и ход мыслей в России
и Европе понятны. Агрессивные противники абортов, защитники ношения
оружия, радикальные религиозные слои, противники государства,
стремящиеся «утопить его в ванне», – явления исключительно
американские. Для россиянина или европейца – почти
инопланетные.
Аналогичные проблемы с пониманием испытывает и
президент Буш: «Я поражен тем, что существует такое глубокое
непонимание нашей страны, что люди нас ненавидят. Я, как и
большинство американцев, просто не могу поверить в это, потому что
знаю, насколько мы хорошие люди». Американские лидеры и эксперты и
раньше смотрели на реальность через призму американских реалий и
ценностей, но категоричность, идеологизированность и радикализм
нового консерватизма окончательно лишают Америку шансов увидеть
действительность такой, какая она есть. Мейнстримом теперь стала
идеология узкой группы единомышленников, не допускающая иных
мнений. Психолог Ирвинг Джанис еще в 1972 году назвал этот феномен
groupthink (групповое мышление), его особенность заключается в том,
что члены идеологически сплоченной группы подгоняют свои мысли и
выводы к тому, что принято считать консенсусом. Термин groupthink«
использовала Комиссия 9/11», характеризуя причины ошибочных решений
американской администрации. Подобный подход влияет на объективность
точки зрения даже высокообразованных и хорошо информированных
людей. Администрация просто не слышит плохих новостей, не
вписывающихся в ее видение
истины.
Увлеченные идеей свободы, пассионарии от
демократии абсолютно искренне верили в то, что свержения Саддама
Хусейна достаточно для установления в Ираке нового порядка.
Стратеги Пентагона и Белого дома приписывали иракскому народу свою
логику и ожидали от него типичного американского поведения. Не
вникая в особенности каждого конкретного случая, Америка при оценке
собеседника или ситуации применяет своеобразную систему координат,
осями которой являются «демократия», «свобода», «права человека»,
«законность». Такая характеристика объекта, как «друг» – «враг»,
определяется его расположением в этой системе.
Однако американский
идеализм имеет свои пределы: он используется в основном на уровне
политического дискурса. На практическом уровне, при воплощении
идеалов в жизнь, в действие вступает столь же американский
прагматизм. Лозунг «с нами или против нас» применяется в публичной
риторике, а на практике он заменяется конкретными интересами и
подходом в стиле Realpolitik. Активный торг с «мятежниками» в Ираке
может вестись даже под лозунгом «с террористами переговоров не
ведем». Это не беспринципность. Это – защита национальных
интересов, верности которым президент Соединенных Штатов клялся на
Библии.
…И КАК С НЕЙ ЖИТЬ?
Для начала неплохо было бы
осознать, с чем имеем дело. Под осознанием имеется в виду
абстрагирование от своей культуры и системы ценностей,
проникновение в американский мозг и постижение того, как он
функционирует. Если удастся избежать ошибки непонимания, то
половина проблем может быть снята.
Необходимо также смириться с тем, что новый
консерватизм – это надолго. Циклическое колебание между
демократической и республиканской системами происходит регулярно, и
цикл продолжается несколько десятилетий. На синусоиде колебаний
Америка все еще поднимается к высшей точке волны
консерватизма.
Поскольку принципиальность США в продвижении
демократических идеалов может стать разве что более твердой, то
стоит отключить эмоции, чтобы не разражаться праведным гневом при
каждой американской инвективе. Мазохистское удовольствие в их
муссировании, равно как и реакции в стиле «сам дурак», могут на
короткое время утешить чье-то национальное эго, но пользы не
приносят никакой. Более того, они контрпродуктивны, потому что
уводят от реальности в иллюзии.
Не надо ждать подарков от Америки, и не надо ей
их делать. Благородство и щедрость не входят в систему
внешнеполитических ценностей Соединенных Штатов, они непонятны, и
благодарности за них не бывает. Эти черты лучше оставить для
внутреннего потребления – россияне смогут их оценить. А в
направлении Америки – прагматизм и трезвый
расчет.
Программой-максимум для России было бы как
формулирование такой же мощной национальной идеи с универсальным
(или хотя бы в масштабах континента) применением, так и продвижение
ее аналогичными идеологическими
методами.
ЭПИЛОГ
И вот пронесся ураган. Оставим за скобками
многочисленные практические проблемы, связанные с тем, что
государственные службы Соединенных Штатов не сработали так, как
должны бы, а система делегирования полномочий дала серьезный сбой.
Особенно с учетом того, что Новый Орлеан вообще-то десятилетиями
готовился к подобного рода катастрофе: существовали различные планы
действий, которые по какой-то причине не были
реализованы.
Намного важнее, что под вопрос поставлены
базовые установки, составляющие основу консервативной
идеологии.
Во-первых, традиционное республиканское
убеждение, что государство должно в минимальной степени вмешиваться
в жизнь граждан. В первый день после урагана один из ведущих
телеканала Fox News, главного рупора консерваторов, пожимал
плечами: жителей предупреждали о мощном урагане, была объявлена
обязательная эвакуация. Те, кто не внял здравому смыслу и не уехал,
пусть пеняют на себя. Но фоне ужасающей телевизионной картинки,
поступавшей из пострадавшей местности и свидетельствовавшей о
полной беспомощности горожан, это выглядело неприкрытым
цинизмом.
Во-вторых, представление о консолидации
общества. Новый Орлеан – один из самых бедных городов Америки, он
занимает первые строчки по преступности. Большинство населения –
чернокожие и бедные (причем важнее как раз не расовая, а именно
экономическая подоплека). Произойди стихийное бедствие в крупном
городе, таком, как Нью-Йорк, где много людей, имеющих в обществе
вес, на них немедленно обратили бы гораздо больше
внимания.
В-третьих, убеждение о том, что американцы,
говоря словами Джорджа Буша, «настолько хорошие люди», что прежде
всего руководствуются соображениями морали и христианских
ценностей. Мародерство, насилие, саботаж спасательных работ –
ничего подобного тому, что творилось в Новом Орлеане, не
наблюдалось после цунами в «нецивилизованных», с американской точки
зрения, Индонезии, Таиланде или на
Шри-Ланке.
В-четвертых. На что, собственно, нацелена
беспрецедентная американская мощь? Подразделения Вооруженных сил
США, которые за восемь часов могут подготовить высадку в любой
точке мира, в собственный штат начали прибывать только через три
дня, да и то малыми группами.
Серьезных симптомов того, что внутри
американской системы существуют кризисные явления, хватало и до сих
пор. Это и проблемы с крупнейшими корпорациями (Enron, WorldCom),
которые систематически фальсифицировали отчетность, и
неспособность, несмотря на многочисленные сигналы, предотвратить
трагедию 11 сентября 2001 года, и конфуз с обоснованием иракской
войны (оружия массового уничтожения там не оказалось), и вопиющая
некомпетентность, проявленная при планировании послевоенного
урегулирования в Ираке, и, наконец, беспрецедентный скандал с
поведением «высоконравственных» американцев в багдадской тюрьме
Абу-Грейб…
«Катрина» стала еще одним примером сбоев в
американской системе. Однако в этот раз яркость визуальной
«картинки», количество (сотни тысяч) пострадавших «простых
американцев» и место трагедии – собственная страна! – заставили
нацию почувствовать свою уязвимость и некомпетентность системы
гораздо острее, чем абстрактное ОМУ или далекий Ирак. Достаточно ли
американской нации этой новой трагедии, чтобы задаться глубокими
фундаментальными вопросами о своей сущности, своем пути и методах
достижения целей? Сентябрь-2001 открыл возможность для пересмотра
ценностей, и в течение еще нескольких месяцев после атак на
Всемирный торговый центр и Пентагон в воздухе, казалось, висели эти
вопросы. Но они рассеялись. Использует ли нация новый шанс в
сентябре 2005-го? Или потребуется гораздо более трагическая и
разрушительная катастрофа? К сожалению, традиционный американский
абсолютизм и категоричность, усиливаемые религиозной энергией,
сегодня демонстрируют скорее упрямое утверждение собственной
правоты, а не готовность к конструктивному сомнению.
Трамп обратился к сторонникам с трибуны консервативной конференции
28 февраля экс-президент США Дональд Трамп обратился к своим приверженцам с трибуны Конференции консервативных политических действий (CPAC) в Орландо, штат Флорида; на конференцию съехались сотни убежденных республиканцев. Это первое крупное выступление бывшего президента после окончания его полномочий 20 января.
«Я стою перед вами сегодня, чтобы объявить, что то невероятное путешествие, которое мы начали вместе четыре года назад, далеко от завершения», – заявил Трамп.
«Мы собрались здесь сегодня, чтобы поговорить о будущем – будущем нашего движения, нашей партии, о будущем нашей любимой страны», – добавил он.
Ставки в разворачивающейся борьбе высоки как никогда, сказал Трамп.
Бывший президент подверг критике администрацию президента Байдена, заявив, что Америка для нее – «на последнем месте». Трамп высказался против действий новой администрации в вопросе об иммиграции. По словам экс-президента, политика нового руководства позволяет мигрантам с преступным прошлым проникать в США.
В ходе выступления Трамп намекнул, что, возможно, будет вновь баллотироваться на пост президента в 2024 году; при этом он повторил свои прежние утверждения о том, что демократы «украли» выборы 2020 года.
Общенациональные опросы демонстрируют широкую поддержку президента Джо Байдена, в том числе со стороны некоторых республиканцев. Однако Трамп, которого отвергает большинство демократов и независимых, сохраняет популярность среди многих республиканских избирателей.
Тем не менее, его будущее как доминирующей фигуры в Республиканской партии остается под вопросом. Он единственный президент в истории США, который дважды подвергся импичменту, и первый президент за 90 лет, потерявший политический контроль над Белым домом и обеими палатами Конгресса за один срок полномочий.
Конференция СРАС – одна из самых заметных ежегодных встреч консерваторов – прошла на фоне внутрипартийных республиканских дебатов о том, должна ли партия дистанцироваться от бывшего президента или ей следует и далее связывать с ним свое будущее.
Трамп дал понять, что он попытается нанести удар или ослабить политические позиции десяти республиканцев в Палате представителей, которые голосовали за его импичмент в январе, и семи однопартийцев-сенаторов, голосовавших за его осуждение.
Лидер республиканского меньшинства в Сенате Митч Макконнелл голосовал за оправдание Трампа по итогам разбирательства по импичменту, на затем осудил роль Трампа в атаке на Капитолий 6 января.
По словам Макконнелла, Трамп «несет практическую и моральную ответственность за провоцирование событий», которые привели к штурму Капитолия.
В ответ Трамп назвал Макконнелла «мрачным, хмурым и неулыбчивым политиканом», и заявил, что если республиканские сенаторы останутся с ним, то «они больше не победят».
Несмотря на это, несколько дней назад Макконнелл заявил, что поддержит кандидатуру Трампа, если партия выдвинет его на пост президента в 2024 году.
Отвечая на вопрос, по-прежнему ли Трамп контролирует Республиканскую партию, сенатор Рик Скотт, выступая на канале Fox News, сказал, что «это партия избирателей». При этом он добавил, что, по его мнению, Трамп «будет полезен» в ближайшем будущем.
«Мы на правильной стороне проблем, – сказал он. – Демократы – на неправильной».
Один из сенаторов-республиканцев, голосовавших за осуждение Трампа, Билл Кэссиди, заявил по телеканалу CNN, что если республиканцы вернут Белый дом через четыре года, то «это будет потому, что мы говорим о проблемах, а не ставим одного человека (Трампа) на пьедестал».
«СРАС – это не вся Республиканская партия. Нужно говорить с избирателями, которые не голосовали за нас в прошлый раз, – сказал Кэссиди. – Если мы будем боготворить одного человека, то (мы) проиграем».
«Не думаю, что он (Трамп) будет нашим номинантом, – добавил он. – Нам нужен человек, который будет полезен для всех».
Кавказский Узел | Консерватизм верующих на Юге России мешает церкви перейти в онлайн
Онлайн-формат ведения служб является вынужденной мерой для православной церкви в условиях распространения коронавируса, и после снятия ограничения верующие регионов юга России вернутся к традиционным обрядам, считают опрошенные «Кавказским узлом» историки. При этом новый формат празднования Пасхи может заинтересовать тех, кто ранее не посещал богослужения, и впоследствии станет стимулом лично на них присутствовать, предположили они.
Как писал «Кавказский узел», 17 апреля с призывом не посещать на Пасху церковь обратился к православным Чечни, Дагестана и Ингушетии архиепископ Махачкалинский и Грозненский Варлаам. Он указал, что из-за пандемии служба в храмах пройдет только при участии священников, а верующим будет доступна видеотрансляция. Ранее с подобными призывами к верующим обратились представитель Элистинской и Калмыцкой епархии Анатолий Скляров и глава Минздрава Калмыкии Юрий Кикенов.
По данным на 17 апреля в России зафиксировано 32 008 случаев заражения коронавирусом, 273 человека умерло, следует из данных на сайте «Стопкоронавирус.рф». На главной странице «Кавказского узла» шесть раз в сутки обновляется карта с указанием числа зараженных в регионах юга России и странах Южного Кавказа. Карта содержит данные Роспотребнадзора, Минздрава России и университета Джонса Хопкинса. Материалы о распространении коронавируса на юге России и Южном Кавказе «Кавказский узел» отслеживает на тематической странице «Коронавирус рвется на Кавказ».
На фоне пандемии коронавируса и запрета массовых мероприятий все больше обрядов православной церкви полностью или частично приобретают онлайн-формат, но это вынужденное и временное явление, связанное непосредственно с текущей ситуацией, считает историк-религиовед, доцент Российского государственного гуманитарного университета Петр Чистяков. «Трансляция богослужений, в том числе рождественских и пасхальных, это достаточно давняя традиция. В России впервые это случилось в 1990 году, на излете советской власти. Тогда это стало сенсацией, было непривычно, неожиданно. Но с тех пор это стало традицией», — рассказал он корреспонденту «Кавказского узла».
Чистяков указал, что сегодня возможностей гораздо больше. «Можно транслировать не только по телевидению, но и через интернет, соцсети. Но все это ни коим образом не заменяет службу… невозможно причаститься онлайн», — сказал он. Религиовед отметил, что для причастия верующий должен либо сам прийти в храм, либо священник может посетить его дома. «Поэтому это не тенденция современного мира, а всего лишь временная мера», — подчеркнул Чистяков.
Маловероятно, что ранее обязательные обряды, требующие физического участия прихожан, объявят необязательными, сказал он. «Онлайн-практики не станут альтернативой настоящим обрядам. Я вполне допускаю, что есть люди, которые не страдают из-за того, что не могут пойти на пасхальную службу, это в основном светские люди. Есть те, кто всегда праздновал Пасху, но не ходил в церковь, то есть были дома и смотрели онлайн-трансляцию. Для остальных это, наверное, нарушение принятых норм, и они не станут приверженцами онлайн-режима», — считает Чистяков.
Восприятие Пасхи в условиях режима самоизоляции и перехода церкви в онлайн-режим не изменится, уверен он. «У человечества есть печальный опыт, когда верующие не могли попасть в церковь, посетить пасхальные службы… но восприятие Пасхи никак не изменилось. И сейчас не изменится», — сказал он.
Любой верующий, привыкший ходить в церковь на Пасху, плохо переносит отсутствие возможности физически присутствовать на богослужении, и это не зависит от региона проживания, отметил Чистяков.
Мнение о том, что онлайн-формат богослужений актуален только для нынешней ситуации с коронавирусом, поддерживает доктор исторических наук Андрей Зубов. «В России большинство верующих людей с большим трудом приспосабливается к религиозной жизни в режиме онлайн. Им, конечно, хотелось бы вернуться в офлайн режим… Мы знаем, что есть люди, которые, несмотря на все запреты, пытаются попасть в храмы, чтобы физически присутствовать на богослужении. Это, в том числе, касается юга России, Кавказа в целом. Там еще более болезненно будут воспринимать эти вещи, но ситуация такая», — сказал он корреспонденту «Кавказского узла».
Эти нововведения в целом воспринимаются верующими как нарушение принятых норм, отметил Зубов. «Главный момент в священнодействии – это коллективное участие… Священники должны действовать в режиме прямого контакта», — считает историк. При этом он полагает, что в режиме онлайн элемент участия в службе тоже присутствует, но «это совсем не тот уровень участия, который нужен для священнодействия».
«Это приведет к изменению восприятия Пасхи. Но новые реалии не уничтожают ощущение Пасхи, а скорее обостряют его, так как возникает тоска по-обычному [празднованию]… Люди привыкли, что все открыто, свободно. Вдруг это стало невозможным. После пандемии люди больше станут ценить возможность посещать церковь», — уверен Зубов.
Онлайн-формат обрядов православной церкви – это тенденция современного мира, которая началась задолго до карантинных мер, считает кандидат исторических наук, научный сотрудник отдела этнографии Центральной Азии Музея антропологии и этнографии им.Петра Великого РАН Светлана Белоруссова.
«Отношение церкви к интернету очень непростое. В частности, церковь против, чтобы обряды, которые предполагают физическое присутствие верующего, уходили в интернет — в этом случае общение между священниками и прихожанами перемещается в виртуальную реальность. Пандемия просто ускорила использование современных технологий. Я убеждена, что после пандемии обратного пути не будет, поскольку это удобно для прихожан. Церковь тоже сейчас постепенно понимает, что интернет – это площадка, где надо себя проявлять и усиливать свое влияние», — сказала она корреспонденту «Кавказского узла». Белоруссова отметила, что церковь выступает за то, чтобы священники вели свои блоги и набирали как можно больше подписчиков, чтобы проводить миссионерскую работу.
По ее мнению, церковь пока не готова к тому, чтобы объявить факультативными ранее обязательные обряды, требующие физического участия прихожан. «В церкви настаивают на физическом присутствии и участии прихожан, поэтому основные обряды вряд ли будут и дальше проводиться онлайн. При этом церковь разрешает через интернет выбрать определенный монастырь, поставить свечку за упокой, за здравие, и это считается нормальным явлением. Например, допускается молиться онлайн-иконе, то есть найти ее в интернете, открыть изображение и помолиться», — рассказала Белоруссова. В случае с обрядами крещения, причастия церковь и в дальнейшем будет настаивать на физическом присутствии, считает она.
Восприятие Пасхи в условиях режима самоизоляции и перехода церкви в онлайн-режим изменится в лучшую сторону, уверена Белоруссова. Возможность принять участие в онлайн-богослужении приведет к тому, что большее число людей, в том числе светских, заинтересуются Пасхой, сказала она. «Многие просто стесняются ходить в церковь, им мешают какие-то правила посещения храма», — полагает Белоруссова. В следующем году на Пасху в храмы придет больше людей, вспомнив, что год назад у них не было такой возможности, полагает этнограф.
Жителям юга России, где сильны православные традиции, сложнее перестроиться под современные реалии. «Там, где все более традиционно, сложнее дается привыкание к новому, в частности, к празднованию Пасхи в онлайн-режиме. Процесс распространения новых реалий в этих регионах будет медленным, но он будет в любом случае. При этом церковь продолжит настаивать на важности физического присутствия верующих на разных мероприятиях. Терять прихожан им не хочется», — подчеркнула Белоруссова.
Перемещение религии в интернет, в сферу цифровых медиа – это тенденция, которой порядка 20-25 лет, рассказал корреспонденту «Кавказского узла» доктор исторических наук, профессор учебно-научного Центра изучения религий Российского государственного гуманитарного университета, соредактор журнала «Государство, религия, церковь в России и за рубежом» Александр Агаджанян.
«У нее две составляющие: это просто использование цифровых технологий как вспомогательных, для того, чтобы выложить реальные службы, вывесить объявления, перевести споры на форумы… и создание совершенно новых религиозных форм наподобие особой виртуальной религии, которая не просто помогает, а заменяет традиционные формы религии», — сказал он.
«Нынешняя ситуация дает огромный простор для подобного творчества: например, как освятить вербу или пасхальные яйца, находясь дома. Но все это не значит, что традиционные формы после окончания пандемии исчезнут. Они восстановятся и даже в первое время будут более востребованы. В то же время новые, изобретаемые сейчас формы, останутся в арсенале и будут и далее сочетаться с традиционными», — считает Агаджанян.
Онлайн-трансляция церковных служб, «дистанционное» схождение Благодатного огня и другие обряды с элементами религиозной тайны, уходящие корнями в язычество, воспринимаются сегодня как нарушение принятых норм. «Понятие о том, что есть норма, а что нет, становится более открытым. Наиболее важные элементы религии, например, православия, касаются… во-первых, телесного, «сенсорного» контакта с божественным, прежде всего, через причастие, а также иконы, кресты, во-вторых, «общего служения», «соборности», то есть физического единения в храме во время литургии, молитвы, ощущение церкви как «тела Христова»», — пояснил Агаджанян. «И то и другое сейчас невозможно, или, по крайней мере, затруднено. Поэтому неизбежен отход от основ традиции, канона, нормы. Этот отход интерпретируется, обосновывается священниками разными способами. Прежде всего, призывом заменить «сенсорную», «физическую» сопричастность чисто духовным единством. Эта сторона, конечно, тоже важная, часть христианского дискурса, но она не способна заменить полностью «архетипических» форм, где физическое ощущение, эмоция, сознание и дух соединены», — подчеркнул он.
Пасха в этом году вызовет больше интереса из-за нововведений, полагает профессор. «Для большинства воцерковленных людей больших перемен не будет, отход от обычной формы богослужения и празднования Пасхи ими будет воспринят как временная, уникальная ситуация», — рассказал Агаджанян. У остальной массы православных «нынешнее положение может вызвать больший интерес к Пасхе, чем раньше, ибо Пасха оказывается более доступной, информационно удобной для потребления», — считает он.
Агаджанян отметил, что для более «православных» регионов, например, на юге России, «ситуация с ограничениями гораздо более тяжелая – неслучайно реакция краснодарского митрополита на введенные властями ограничения была одной из наиболее жёстких», сказал Александр Агаджанян.
Глава Кубанской митрополии митрополит Екатеринодарский и Кубанский Исидор сообщил, что епархия вынуждена приостановить общественные богослужения, писало 2 апреля издание «Юга». При этом он указал, что власти Краснодарского края не внесли посещение храмов в список исключений, которые подразумевают выход из дома. «В целях защиты прихожан от возможного административного и даже уголовного наказания благословляется приостановить с 5 апреля до особого указания общественные богослужения на всей территории Кубанской митрополит», — процитировало главу митрополии издание.
Нововведения в церкви, появившиеся из-за коронавируса, — временные, уверен историк из Кабардино-Балкарии, автор исследования «Терское казачье восстание. 1918» Эдуард Бурда. «Любая религия — это прежде всего традиции, которые строго соблюдаются. Православие не исключение. Как только ситуация с коронавирусом разрешится, все станет по-прежнему. Для воцерковленых прихожан нововведения, конечно же, неприемлемы», — сказал он корреспонденту «Кавказского узла».
Восприятие Пасхи нововведения не изменят, но призыв не посещать могилы вызвал обеспокоенность среди людей, несмотря на то что церковь и не одобряет посещение прихожанами кладбищ в этот день, отметил Бурда. «Сложилась традиция, и кладбища массово в этот день посещались… Мне 50 лет, и я с детства знаю, что на Пасху нужно пойти на кладбище», — рассказал историк.
Ограничения на посещения кладбищ из-за эпидемии коронавируса введены в нескольких регионах юга России. Так, Роспотребнадзор Дагестана запретил посещение храмов и кладбищ до конца апреля, сделав исключение лишь для участников похоронных обрядов. Ранее подобные меры ввели Ростовская, Волгоградская области, а также Ставропольский край.
Советы врачей, как не заразиться коронавирусом, «Кавказский узел» собрал в материале «Врачи про коронавирус: что делать?», а номера телефонов для консультаций — в справке «Коронавирус. Горячие линии». О том, какое наказание за заражение коронавирусом предусмотрено в разных странах, говорится в справке «Кавказского узла» «Сколько стоит побег из карантина».
Новости о распространении вируса размещаются «Кавказским узлом» на тематической странице «Коронавирус рвется на Кавказ».
Автор: Гор Алексанян; источник: корреспондент «Кавказского узла»
Размытые изображения: обеспокоенность растущим консерватизмом в государственных университетах — Национальный
Фотография, недавно размещенная в Instagram-аккаунте группы студентов инженерной школы Джакартского государственного университета (UNJ), вызвала не только удивление, но и вопрос о том, смещаются ли студенты государственных университетов дальше вправо.
На снимке, опубликованном @bemftunj , показаны фотографии девушек и юношей, улыбающихся в камеру, с жирным и ярким текстом, показывающим их имена и должности в организации. На заднем плане их коллеги-женщины показаны с низким контрастом, таким образом, сливаясь с фоном и создавая несколько призрачный вид.
пользователей сети были расстроены постом в Instagram, который они сочли сексистским и женоненавистническим, но студенты сказали, что не видят в нем ничего плохого.
Лидер студенческого сообщества Ибрагим Катони Баурексо сказал, что они только «снизили качество изображения» лиц девочек по их собственному желанию. «Это неправда, что в BEM инженерной школы UNJ есть феминизм, патриархат, сексизм, как утверждают другие люди», — сказал он.
Студент UNJ, который хотел, чтобы его называли только Сани, сказал, что люди не должны расстраиваться из-за этой фотографии, потому что закрытие лица женщины было «обязательным» в исламе, потому что «лицо женщины было аура [часть тела, которая должна не подвергаться разоблачению] ».
Инцидент — не единичный случай. Студенты других факультетов UNJ также воздерживаются от показа лиц своих коллег-женщин и заменяют их аватарами девушек в хиджабах. Только студенты мужского пола показаны с их настоящими лицами.
Ученые говорят, что этот инцидент был еще одним признаком растущего религиозного консерватизма в университетских городках, который, по их мнению, представляет серьезную угрозу национальному единству и самобытности.
Аламсиа Джаафар, исследователь сторонников плюрализма в Wahid Foundation, утверждает, что исламский консерватизм процветал в высших учебных заведениях страны после падения Сухарто более двух десятилетий назад.
Эта тенденция, по его словам, не подает никаких признаков прекращения.
Атмосфера свободы побудила мусульманских студенческих активистов выставлять напоказ свой образ жизни, что резко контрастировало с их первым появлением в конце 1970-х — вскоре после иранской революции — когда они столкнулись с репрессивной политикой Сухарто.
Сейчас они в основном работают под руководством студенческого сообщества под названием Lembaga Dakwah Kampus (Campus Religious Propagation Institute, LDK). Почти все известные государственные университеты страны, такие как Университет Индонезии (UI), Университет Гаджа Мада (UGM) и Технологический институт Бандунга (ITB), имеют свои собственные LDK.
«На движение в основном влияют консервативные доктрины« Братьев-мусульман », — сказал Аламсиах, имея в виду транснациональную организацию, стремящуюся создать государство, управляемое законами шариата. «Его конечная цель — управлять страной», — подчеркнул он.
Аламсиа опасался, что, если умеренные исламские группы не смогут остановить волну консервативного ислама в университетских городках, страна в конечном итоге может потерять свою идентичность.
«Это похоже на то, что случилось с [Исламской Республикой] Мальдивскими Островами, которых в настоящее время беспокоит вопрос, сделать ли паранджу обязательной», — сказал Аламсиах.
По его словам, Индонезия постепенно движется в этом направлении: паранджа, никаб (вуаль с закрытым лицом) и хиджаб набирают популярность в стране, даже превосходя национальную блузку страны, кебая.
Норямин Айни, преподаватель Государственного исламского университета имени Шарифа Хидаятуллы (UIN Jakarta), согласен с Аламси, заявив, что «консерваторы склонны навязывать свои убеждения другим».
Его недавнее исследование, опубликованное правозащитной группой Setara Institute, показало, что консервативный ислам доминирует в религиозном дискурсе государственных университетов.«Только 45 процентов респондентов придерживаются умеренной точки зрения», — сказал он.
В исследовании 2019 года приняли участие 1000 участников из 10 государственных университетов по всей стране, включая UI в Джакарте, ITB на Западной Яве, UGM в Джокьякарте, Университет Эйрланга на Восточной Яве и Университет Матарам на Западном Нуса Тенггара.
Размытие образов студенток в UNJ вызвало гнев среди феминисток за подрыв их борьбы за гендерное равенство.
Соучредитель групп поддержки и ресурсного центра по изучению сексуальности Надя Карима Мелати заявила в твиттере на прошлой неделе, что этот шаг устранил роль и существование женщин из истории.
5 примеров того, как консервативное движение движется вперед
По мере того, как фондовый рынок резко колеблется вверх и вниз, как вирус бросает тень на всю страну, а политика с каждым днем все больше напоминает борьбу с грязью, радикальные социалисты не может быть счастливее.
Америка, говорят они с едва скрываемым удовлетворением, движется на свалку истории, и ничто не может предотвратить вымирание этой нации, если она не сделает резкий поворот влево.
Они заявляют, чтоамериканцев должны уступить больше своих личных свобод ради утешительных объятий Большого правительства.
, на что консерваторы быстро отвечают: «Вздор!»
Доказано, что свобода ведет к процветанию, возможностям и гражданскому обществу.Например, снижение налогов президентом Дональдом Трампом и отмена множества положений о сокращении рабочих мест способствовали росту экономики и снижению безработицы до уровней, невиданных почти 50 лет. Меньшинства и, в частности, женщины выиграли от роста, возглавляемого Трампом.
Свобода работает везде. Благодаря «невидимой руке» свободного предпринимательства 2 миллиарда человек во всем мире больше не живут в бедности.
В Индии сейчас самый большой средний класс в свободном мире. Тоталитарные методы Китая, Кубы, Северной Кореи и Венесуэлы доказывают, что экономическое планирование ведет к диктатуре.Роковое тщеславие социализма состоит в том, что правительство может принимать за нас лучшие решения, чем мы сами.
«Мы живем в поворотный момент в нашей истории», — заявила президент «Наследия» Кей Коулз Джеймс на недавней Консервативной конференции политических действий. «Мы вовлечены в решающую битву между теми, кто хочет сохранить эту нацию, и теми, кто хочет стереть наши основополагающие принципы», превращая Америку в гигантское социалистическое государство.
Консерваторы отвергают аргумент левых о том, что лучшие дни Америки остались позади.Они указывают на выдающуюся работу ключевого американского института, консервативного движения, которое лидирует в пяти основных областях.
Во-первых, консерваторы предлагают актуальную философию для этих неспокойных дней. Свободный рынок вдохновляет на инновации и предпринимательство. Идея ограниченного конституционного правления обеспечивает прочную основу для противодействия государственному здравоохранению и другим так называемым льготам. Движение за выбор школы бросает вызов образовательной монополии государственных школ во все большем числе штатов и населенных пунктов.
Консерваторы должны сказать правду о разрушительном влиянии крайне левых. «Вместо того, чтобы приносить процветание, — говорит Джеймс, — они приносят упадок. Вместо того чтобы нести единство, они сеют раскол. Вместо того, чтобы защищать свободу, они подчиняют ее более могущественному и назойливому правительству ».
Во-вторых, консервативное движение — это национальное движение, состоящее из десятков одно- и многопрофильных организаций. Консерваторы составляют 35 процентов населения, что составляет около 110 миллионов американцев, что составляет огромную базу для движения.
Консерваторы равномерно распределены по регионам: 39 процентов южан — консерваторы, 36 процентов — на Среднем Западе, 31 процент — на Западе и 30 — на Востоке. Консерваторы представлены в каждой группе доходов, но наиболее сильны они в диапазоне от 30 000 до 75 000 долларов (36 процентов). И среди молодежи и чернокожих, которые составляют 26 процентов и 13,4 процента населения, необходимо больше обращать в свою веру.
В-третьих, давно известная политическая истина состоит в том, что деньги — это «материнское молоко политики» (по словам калифорнийского политика-демократа Джесси Унру).Хотя у него не так много миллиардеров, как у левых, консервативное движение адекватно финансируется. Например, общий годовой доход большой тройки вашингтонских аналитических центров — The Heritage Foundation, American Enterprise Institute и либертарианского института Cato — в совокупности составляет 170 миллионов долларов, при этом Heritage лидирует в 2018 году с 87 миллионами долларов.
Совокупный годовой доход ведущих консервативных молодежных групп — Фонда молодой Америки, Института лидерства и Института межвузовских исследований — составляет примерно 50 миллионов долларов, из которых первое место занимает YAF — 24 миллиона долларов.Активы ведущих консервативных фондов, предоставляющих гранты, — Брэдли, Дайаны Дэвис Спенсер и Скэйф — составляют около 2,75 миллиарда долларов, из которых фонд Дианы Дэвид Спенсер — 1,3 миллиарда долларов.
Хотя у консервативного движения нет расточительного спонсора, такого как левый миллиардер Джордж Сорос, оно может зависеть от миллионов среднеамериканцев, которые поддерживают консервативные идеи через прямую почтовую рассылку, электронную почту и личные контакты.
Продажа товаров по почте по-прежнему является богатым источником дохода для консерваторов.За свою выдающуюся 50-летнюю карьеру гуру прямой почтовой рассылки Ричард Вигери собрал около 7 миллиардов долларов для своих консервативных клиентов.
В-четвертых, консервативное движение чрезвычайно эффективно в общении, ежедневно достигая миллионов читателей и зрителей. Консервативные СМИ варьируются от канала Fox News, который десятилетиями доминировал в кабельных новостях, до мейстера Раша Лимбо с еженедельной радиоаудиторией в 15 миллионов человек. В печатном виде есть Wall Street Journal с ежедневным тиражом около 3 миллионов экземпляров и National Review, чей тираж составляет 100 000 экземпляров, что является самым высоким среди всех журналов общественного мнения в Америке.
Четко сформулированные комментаторы, такие как Бен Шапиро и Чарли Кирк из Turning Point USA, привлекают сотни тысяч последователей в подрастающем поколении благодаря социальным сетям.
В-пятых, что не менее важно, консервативное движение имеет харизматических, принципиальных лидеров. В конце концов, именно лидеры приводят движение к славе или позору. Именно лидеры меняют мир к лучшему или худшему.
Консерватизм за последние полвека был благословлен лидерами, такими как Сен.Барри Голдуотер, наиболее значительный неудачник в современной политической истории; редактор / автор Уильям Ф. Бакли-младший, который в силу своего богатства и социального происхождения мог бы быть плейбоем западного мира, но вместо этого предпочел стать святым Павлом американского консерватизма; историк Рассел Кирк, давший этому движению название своей авторитетной работой «Консервативный разум»; и президент Рональд Рейган, который восстановил уверенность американцев в себе, спровоцировал самый длительный период экономического роста со времен Второй мировой войны с помощью экономики предложения и положил конец холодной войне без единого выстрела.
Среди тех, кто сейчас лидирует в политике, — вице-президент Майк Пенс, бывший посол ООН Никки Хейли, бывший губернатор Луизианы Бобби Джиндал и бывший губернатор Висконсина Скотт Уолкер. Среди писателей и комментаторов — грозный Джордж Уилл, Рич Лоури из National Review, обозреватель New York Times Росс Даутхат, синдицированный обозреватель Кэл Томас, преподобный Роберт Сирико из Института Эктона, автор бестселлеров и ведущий радиопередачи Марк Левин, и редактор Claremont Review Чарльз Кеслер.Среди влиятельных консервативных интеллектуалов — профессор колледжа Хиллсдейл Мэтью Сполдинг, профессор Университета Вирджинии Джеймс Сизер, профессор Университета Оклахомы Уилфред Макклей, профессор колледжа Гроув-Сити Пол Кенгор и Роберт Джордж из Принстона.
Консерваторами, которые изменили ситуацию в Вашингтоне своей законодательной инициативой, являются сенатор-республиканец Тед Круз из Техаса, Марко Рубио из Флориды, Майк Ли из Юты, Бен Сассе из Небраски, Джош Хоули из Миссури, Том Коттон из Арканзаса и Рик Скотт. Флориды и представителей.Дуг Коллинз из Джорджии, Тед Йохо из Флориды, Скотт Перри из Пенсильвании, Тед Бадд из Северной Каролины и Джим Джордан из Огайо, а также все члены фракции Палаты представителей свободы.
Они составляют бдительную команду, приверженную соблюдению основных принципов Основания.
Это ответственность каждого консерватора в эти опасные времена, которые испытывают наш разум, наши сердца и наши души. Готовы ли мы к этому? Конечно, есть.
В конце концов, как сказал Рейган в своей первой инаугурационной речи: «Кризис, с которым мы сталкиваемся сегодня», требует от нас «верить в то, что вместе с Божьей помощью мы можем и решим проблемы, с которыми мы сейчас сталкиваемся.И, в конце концов, почему мы не должны этому верить? Мы американцы ».
«Он разрушил консерватизм»: республиканское дело против Республиканской партии Трампа
Это может быть конвент Джо Байдена, но Мишель и Барак — звезды. Мы разберем, почему речь Мишель поразила зрителей в понедельник — и чего ожидать от бывшего босса Байдена сегодня вечером.
Но я помог избрать многих республиканцев. Моя фирма, которую я покинул полтора года назад, преуспела в избрании республиканцев больше, чем кто-либо другой.Так и закончилась вечеринка. Так как я мог не брать на себя ответственность? Я не могу квадратить этот круг. В Вашингтоне очень популярен жанр книги: «Если бы они меня слушали». Я не хотел писать эту книгу, потому что меня слушали!
GRUNWALD: Вы пишете о том, как вы работали на Риджа, Велда, Чарли Бейкера, Ларри Хогана, Фила Скотта. Но это те ребята, которые не поддерживают Трампа. И Ромни, который теперь голос сопротивления.Но у вас были клиенты, которые, возможно, были более релевантны вашей диссертации, о которых вы вообще не писали.
Стивенс: Вот один способ взглянуть на это: можно сказать, что к 1999 году, когда Джордж Буш баллотировался в президенты, консерватизм стал жертвой собственного успеха. Мы выиграли холодную войну. Реформа социального обеспечения прошла при Билле Клинтоне! Налоги больше не были на уровне 70 процентов. Преступность шла на спад. Я думаю, что губернатор Буш посмотрел на все это и сказал: Что значит быть консерватором? Из этого выросли рамки сострадательного консерватизма.Какой был его первый большой законодательный акт? Ни одного отстающего ребенка. Его фотография на подписании с Тедом Кеннеди — сегодня это будет доказательством для трибунала по военным преступлениям. Но вы можете убедительно доказать, что видение партии умерло 11 сентября, когда Буш стал президентом военного времени.
Среди тех из нас, кто работал на Буша и любил Буша, есть комнатная игра о том, каким президентом он был бы без 11 сентября. Я думаю, вы могли бы привести доводы в пользу того, что он изменил бы партию.Точно так же, если бы в 2012 году победил Митт Ромни, я думаю, он бы пошел в совершенно другом направлении. Итак, я пришел к выводу, что лидеры действительно важны. Почему в 30-е годы мы не стали фашистами? Вероятно, потому, что президентом был Рузвельт, а не Линдберг. Почему движение за гражданские права определялось ненасилием? Наверное, из-за Мартина Лютера Кинга. Если бы у Стокли Кармайкла была похожая роль, все было бы иначе.
Но часть роли политической партии должна заключаться в выполнении функции выключателя.Для меня, с Трампом, все это восходит к мусульманскому запрету в декабре 2015 года. Партия должна была это отклонить. Если Республиканская партия за что-то выступает, то это должна быть Конституция.
«Почему существует Республиканская партия сегодня? Он существует, чтобы победить демократов. Это не политическая партия. Это картель.
Я понимаю, почему этого не произошло. Трамп всегда извлекал выгоду из невозможности представить Трампа. Итак, остальные 15 баллотирующихся кандидатов убили друг друга, чтобы попытаться встретиться с Трампом один на один, потому что, очевидно, республиканцы не собирались номинировать обанкротившегося владельца казино, доведенного до максимума донора Энтони Вайнера, который говорил о сексе. с дочерью.Вы с ума сошли? Но они сделали. Я ходил вокруг, пытаясь убедить известных республиканцев в ключевых штатах баллотироваться против Трампа в качестве любимого сына. Идея заключалась в том, что если вы просто отнимете несколько очков у Трампа во Флориде, Пенсильвании, Мичигане, он не сможет победить. Могу сказать, что у меня был стопроцентный провал. Все, с кем я разговаривал, все это было конфиденциально, но все они сказали, что если мы, истеблишмент, поставим большой палец на чашу весов, когда он проиграет, это произойдет не из-за того, что он был расистом и имел ужасные идеи, это будет из-за нас.Нас обвинят. Будет лучше, если мы просто проиграем, признаем то, что сделали, и восстановимся. Я подумал: да, согласен, но что, если он выиграет? И я тоже не думал, что он выиграет, так что я, вероятно, не очень хорошо умел спорить. Но он победил, и партия просто совпала.
Я постоянно возвращаюсь к: Что означает партия? Четыре года назад 90 процентов республиканцев сказали бы, что личная ответственность, характер важен, сильная позиция в отношении России, финансовое благополучие, легальная иммиграция, свободная торговля. Но теперь партия на 100 процентов против всего этого.Мы остались с Берни Сандерсом в торговле. Мы находимся слева от него по России; Берни, возможно, провел медовый месяц в России, но он не женился на Путине. Мы за имперское президентство. Думаю, когда следующий президент-демократ издаст указ о налоге на богатство, мы с этим согласимся.
GRUNWALD: Но республиканцам это не понравится. Им вообще не нравится имперское президентство; они в порядке с республиканским имперским президентством.
СТИВЕНС: Верно.Почему существует Республиканская партия сегодня? Он существует, чтобы победить демократов. Это не политическая партия. Это картель. Почему существуют боулинг-клубы? Потому что тебе нравится играть в боулинг. Отлично. Только не обманывайте себя, говоря, что вы присоединяетесь к чему-либо, руководствуясь принципами или целями. И я не думаю, что ты сможешь это исправить. Что случилось с вечеринкой в 1964 году с афроамериканцами? Вы поднялись с 40 процентов с Эйзенхауэром до 7 процентов с Голдуотером, и они так и не вернулись. Произойдет ли это с латиноамериканцами? Голдуотер не нападал на чернокожих; он просто не был за законопроект о гражданских правах.Я бы не стал называть его фанатиком. Трамп атакует латиноамериканцев. Почему раньше республиканцы получали 70 процентов американцев азиатского происхождения, а теперь мы теряем 70 процентов? Мы даже не атаковали американцев азиатского происхождения, по крайней мере, до недавнего времени, когда у Трампа был список людей, на которых он не нападал, и он наконец добрался до китайцев. Но они получили сообщение, что, если вы не были белым, вас не ждут на вечеринке.
Как вечеринка позволяет этому случиться? Как поддерживает партия, которая должна быть защищена семейными ценностями, в то время как президент, глава Республиканской партии, желает всего наилучшего женщине, только что арестованной за то, что она оказалась в центре международной сети изнасилований детей? Это похоже на скетч «Субботним вечером в прямом эфире»: что нужно республиканцам, чтобы поддержать умеренного демократа.Что, если кандидат от республиканской партии был растлителем малолетних? Неа! Не проблема! Мы будем голосовать за Роя Мура.
GRUNWALD: Но вы ведь говорите о республиканских избирателях, верно? Вот старый политик, который сказал: «Избиратели высказались, ублюдки». Вы говорите, что речь идет о лидерстве, но, возможно, это именно то, чего хотят республиканские избиратели. Ваш парень Митт Ромни напал на Рика Перри за мягкое отношение к иммиграции на праймериз 2012 года; по-видимому, он полагал, что вечеринка была там, где она была.
СТИВЕНС: О, я не знаю об этом. В одном из этих первичных дебатов они спросили, кто считает Барака Обаму социалистом, и Ромни был единственным, кто не поднял руку.
Когда Ромни сказал «самовыделяться», он возражал против принудительной депортации. На самом деле он занимал левую позицию, говоря, что мы должны сделать более желательным, чтобы люди оставались в своей стране, и менее желательными, чтобы здесь были нелегальные иммигранты. По сути, позиция Барака Обамы, он просто придумал эту странную формулировку.
GRUNWALD: Впрочем, давай. Очевидно, что Трамп пошел в некоторых крайних направлениях, но кандидаты от республиканцев уже какое-то время прибегают к тонну некоторых из этих вещей. Возьмите изменение климата. Ни Буш, ни Ромни не признавали эту науку.
Стивенс: Ну, Ромни был ближе, но я согласен. Климат — хороший пример того, что пошло не так. Но мне хотелось бы думать, что если бы Буш или Ромни были сегодня президентами, они бы не говорили то, что Трамп говорит о климате.Проблемы могут измениться очень быстро. Посмотрите на изменения в однополых браках.
GRUNWALD: Я не удивлен, что вы так думаете. Вы очень положительно написали о Буше и Ромни в своей книге. Но, учитывая то, что вы видели на вечеринке, почему вы уверены, что партия требует не только этого?
Стивенс: Я уверен, что внутри партии есть пластичность. Избирателей можно было повести в другом направлении. Если бы Пэт Бьюкенен выиграл кандидатуру Буша, это была бы совсем другая партия, чем она была.Посмотрите на Джорджа Уоллеса на его предварительных выборах от Демократической партии. Он получил чрезвычайно положительный ответ. Он просто не выиграл. Но если бы он победил и демократический истеблишмент его поддержал, партия была бы совершенно другой. Этого просто не произошло — и я не думаю, что это могло случиться. Демократический истеблишмент не поддержал бы Джорджа Уоллеса. Но республиканский истеблишмент поддержал Дональда Трампа.
«Прямо сейчас есть республиканцы, готовые проиграть выборы, чтобы бороться за то, во что, по словам республиканцев, мы верим?»
Послушайте, отчасти это просто гонка.С 1964 года партия была преимущественно белой. Что происходит с любым бизнесом, который обнаруживает, что 75 или 80 процентов его поддержки поступает из определенного сегмента рынка? Вы хорошо умеете разговаривать с этими людьми и плохо разговариваете с другими людьми. Для меня разница, и, возможно, некоторые будут утверждать, что это различие без разницы, это то, к чему мы стремились, и то, что мы признаем, является неудачей. Я думаю, что для партии действительно важно признать, что она не смогла привлечь афроамериканцев — в отличие от того времени, когда Трамп считается величайшим президентом для черных за всю историю.Это большая разница. Я имею в виду, что Дональд Трамп сделал бы с мусульманами после 11 сентября? Он бы их собрал. Что сделал Джордж Буш? Он их защищал. Это не значит, что война в Ираке не была катастрофой, но это что-то значит.
GRUNWALD: В своей книге вы говорили о республиканском «вскрытии» после выборов 2012 года, когда партия заявила, что ей нужно лучше работать с цветными людьми. Но ваш вывод заключался в том, что они в основном имели в виду, что им нужно было лучше подделать, чтобы получить свои голоса, а не на самом деле.
СТИВЕНС: Да, это правда. Но Буш действительно имел в виду мусульман. Было бы политически целесообразнее нападать на мусульман. Прямо сейчас есть республиканцы, готовые проиграть выборы, чтобы бороться за то, во что, по словам республиканцев, мы верим? Не очень много. К какому выводу вы пришли, кроме того, что никогда не верили в это?
ГРУНВАЛЬД: Хорошо, допустим, Буш, защищающий мусульман, является хорошим примером порядочности, лидерства и принципов.Но вы упомянули, что основным республиканским принципом была финансовая вменяемость. Даже во время вашей карьеры, задолго до Трампа, когда Республиканская партия выступала за финансовое здравомыслие? Дефицит увеличивается каждый раз, когда берется власть.
СТИВЕНС: Вы правы! В 1994 году, после того, как Билл Клинтон поднял налоги, я и все остальные консультанты-республиканцы сделали миллион объявлений о том, как это приведет к созданию «пыльной чаши». Напротив, это привело к величайшему периоду экономического роста в истории Америки.Он был последним президентом, который остановил дефицит бюджета.
ГРУНВАЛЬД: Обама также сократил дефицит.
СТИВЕНС: Это правда. При демократах дефицит уменьшился гораздо больше, чем при республиканцах. Это факт. С этим не поспоришь. Это прекрасный пример того, как республиканцы никогда не верили тому, что они говорят. Если бы вы попросили их пройти тест на детекторе лжи, верите ли вы в снижение дефицита, они бы сказали «да» и прошли. Но они никогда не были готовы сделать что-нибудь в поддержку этого.
GRUNWALD: Пол Райан — яркий тому пример. Он был за каждое снижение налогов, за увеличение расходов на оборону, он никогда не голосовал за сокращение дефицита — и он был кандидатом на пост президента Ромни.
СТИВЕНС: В основе большинства бедствий государственной политики лежит некое фундаментальное ошибочное самомнение. И эта республиканская идея о том, что можно волшебным образом снизить налоги и выйти из дефицита, ничем не отличается от попытки доказать, что гравитация — это региональное явление.
GRUNWALD: Но это была республиканская догма. Мы провели вместе некоторое время во время избирательной кампании в Сенат Массачусетса 1996 года, когда вы работали на Weld. Он был действительно успешным губернатором, очень умеренным, сторонником окружающей среды, глупым беспечным парнем, но он вел очень мрачную кампанию о преступности, благосостоянии и налогах. И вы делали классические республиканские рекламные ролики с зернистыми кадрами ночного города под страшную музыку. В Массачусетсе! Позвольте мне спросить вас как политического консультанта: может ли республиканец победить, не прибегая к страху?
СТИВЕНС: Рейган победил не так.Он обратился к оптимизму. Родиться американцем в эпоху Рейгана означало быть самым удачливым человеком в мире. В эпоху Трампа вы жертва, болван, вас используют могущественные силы. Как Канада. Это полный переворот.
GRUNWALD: Но вы провели кампанию страха в Массачусетсе в 1996 году с действительно популярным кандидатом. Ты не дурак. Почему?
СТИВЕНС: Ну, Уэлд не занимался абортами или социальными проблемами. Керри действительно был левее Билла Клинтона по вопросам преступности, социального обеспечения и налогов.Послушайте, вы можете убедительно доказать, что Хиллари Клинтон в 2016 году боролась против Билла Клинтона в 1992 году. Выведение 100 000 полицейских на улицу стало массовым лишением свободы. Прекращение благосостояния, как мы его знаем, стало жестоким неравенством. По сути, в 1996 году Велд руководил тем, чем сегодня был бы умеренный демократ. Посмотрите на многих демократов, избираемых сегодня на северо-востоке, например, Конора Лэмба, тогда они были бы республиканцами. И нет таких сенаторов-республиканцев, как Билл Уэлд. Их не существует.Люди, которые обычно были бы такими, кто-то вроде [сенатора от Миссури] Джоша Хоули, очень умный парень, учился в Стэнфорде, Йельском университете, преподавал в Сент-Джорджесе в Лондоне, написал очень хорошую биографию Тедди Рузвельта. Прекрасный пример парня, который мог бы оказать положительное влияние на партию, как [бывший сенатор от Миссури] Джон Данфорт. Вместо этого он бежит против элиты. Правда, Джош? Действительно?
Я имею в виду, Велд не был настроен против интеллекта. Он не утверждал, что высшее образование ведет к социализму.Теперь это основополагающий принцип Республиканской партии. Партия в основном присоединилась к Красной гвардии и красным кхмерам, нападая на высшее образование. И крестьяне никогда не возглавляют борьбу. Это образованный. Это самые фальшивые люди в мире. Тед Круз. Вот парень, который нажимает на каждую кнопку истеблишмента, чтобы ударить, и он атакует элиту. Действительно! Ваша жена работает в Goldman Sachs. Ты родился в Ванкувере, чувак.
GRUNWALD: Что ж, теперь, когда вы наконец назвали несколько имен, позвольте мне назвать нескольких республиканцев, которые не противостоят Трампу.Чак Грассли. Рой Блант. Роб Портман. Джон Корнин.
Стивенс: Я работал на всех этих ребят.
ГРУНВАЛЬД: Я знаю. Вы, вероятно, не работали на них, потому что считали их лицемерами. Что случилось?
СТИВЕНС: Я не собираюсь критиковать каждую из них. Но позвольте мне сказать: я бы никогда не поверил, что происходит сейчас. Никогда бы не поверил, что Джон Корнин, серьезный юрист Верховного суда Техаса, упорный политик, будет писать в Твиттере жалобы на то, что девять из 10 новых техасцев — латиноамериканцы.Я этого не понимаю. Я не понимаю, как у нас могла быть худшая экономика в истории Америки, больше американцев умерло от болезней за последние четыре месяца, чем когда-либо умерло от чего-либо в Америке, а Джон Корнин находится на слушании, задавая вопросы о Хиллари. Электронные письма Клинтона. Я не понимаю.
«Я думаю, что существует своего рода заговор трусости — когда все трусы, ты не чувствуешь себя трусом».
GRUNWALD: Вы провели время с этими парнями.
Стивенс: Слушай, чувак. Так много времени. Я действительно этого не понимаю, но никогда больше не задумываюсь, как 1938 год случился в Германии. Трусость заразительна. Я думаю, что существует своего рода заговор трусости: когда все трусы, ты не чувствуешь себя трусом. Вот почему республиканцы возмущены Миттом Ромни. Он напоминает им, что им не нужно быть трусами, и от этого им становится плохо.
ГРУНВАЛЬД: Я всегда помню, что после того, как Уэлд проиграл Керри, вы сказали мне, что он был просто обречен, потому что Боб Доул получил только около 30 процентов голосов за президента в Массачусетсе.Ваша линия заключалась в том, что это просто сила тяжести. Я всегда думаю об этом, когда республиканцы идут в ногу с Трампом, потому что им тяжело, когда он набирает 40 процентов, но если они начнут шлепать его, и он упадет до 30 процентов, они все потеряют работу. Это всего лишь гравитация, верно?
СТИВЕНС: Да, но то, что я не понимаю, и говорю это как заявление о моей собственной несостоятельности: у большинства политиков довольно большое эго. Меня это не беспокоит. Но почему они не понимают, какими их будут помнить? Я не говорю о том, что через 40 лет все умрут.Я говорю о двухлетнем сроке. Почему они не могут понять, что это моральное испытание? Это Китти Дженовезе изнасиловали, и никто ничего не говорит. Вот что такое Дональд Трамп. Так что, если вы проиграете праймериз? Вы бы предпочли быть парнем, который столкнулся с Джорджем Уоллесом, или парнем, который его поддерживал?
ГРУНВАЛЬД: Если Трамп проиграет, республиканцы будут такими: Дональд, кто? Никогда не знал этого парня…
СТИВЕНС: Я так не думаю. История гласит, что, когда крупная политическая партия поддерживает ненависть, а это и есть трампизм, это очень трудно отменить.На то, чтобы отменить, требуется много времени, а иногда и много крови; Надеюсь, для этого не потребуется много крови.
Это странно, потому что сейчас успешные и пользующиеся огромной популярностью республиканцы — это губернаторы — Бейкер, Хоган, Скотт. Если республиканцам удастся выиграть свои штаты в президентской гонке, все кончено. Разве партия не должна говорить: «Чему мы можем у них научиться?» Они продают наш продукт на самых тяжелых рынках, и они продают его до чертиков. Но к ним относятся с добрым пренебрежением. Это просто говорит о том, где проходит вечеринка.Вы не отменяете это. Посмотрите на Никки Хейли, когда-то серьезного человека, который пытается с этим договориться, как будто она станет хорошим сторонником сегрегации. Вы не можете этого сделать. Вы просто не можете этого сделать.
GRUNWALD: Позвольте мне задать еще один подлый вопрос. Самая главная тема вашей книги — это то, что республиканцы заботятся только о победе, это всего лишь политика. Это была ваша работа — помогать республиканцам побеждать; остаток года вы провели на лыжах и развлекались. Но управление — это политика, а вы говорите, что все эти политические вещи оказались надуманными.Вы можете говорить об этой дихотомии?
СТИВЕНС: Хейли Барбур любит говорить: «Хорошая политика — это хорошая политика». В этом много правды. Эти губернаторы популярны, потому что их политика хороша. Не то чтобы у Чарли Бейкера был культ личности рок-звезды.
GRUNWALD: Но он в траве. Он заботится о правительстве. Я помню, когда он был чокнутым бюрократом, руководившим правительством Уэлда, я был придурком-репортером, который все время приставал к нему.Затем я приехал в Вашингтон в конце эпохи Клинтона, и когда Джордж Буш и республиканцы заменили его, мне показалось, что хаки заменяют чудаков. Очевидно, что сейчас, в эпоху Трампа, это более экстремально, но в республиканском округе
Чарли Бейкеров было не так много.СТИВЕНС: Думаю, вы абсолютно правы. Кто такие интеллектуальные лидеры Республиканской партии? Такие люди, как Лаура Ингрэм, Такер Карлсон, Шон Хэннити. Лаура и Такер — умные люди, которые говорят глупости, потому что это хорошо для их карьеры, и потому что у них есть какие-то странные эмоциональные проблемы, с которыми они работают публично.Они оба злые люди. Хэннити — просто парень, который так и не закончил колледж, проводя время на всю жизнь. Но они интеллектуальные лидеры партии. Это одна из причин, по которой я считал, что так важно отследить Уильяма Бакли в книге. Вот это утраченное чувство интеллектуальной серьезности, которое олицетворял Бакли. И это правда. Но Бакли также начинал как стойкий сторонник сегрегации.
GRUNWALD: Конечно, но не то чтобы вы ничего не знали об истории Бакли.Думаю, вы просто подумали, что это не важная часть республиканской истории.
СТИВЕНС: Я думал, что эволюция, через которую прошел Бакли, была почти биологической эволюцией, через которую прошел бы любой разумный человек. Я думал, вам придется осознать тот факт, что расизм — это ошибочное самомнение. Я думал, что это было неизбежно. Я бы не подумал, что в 2020 году президент будет защищать памятники Конфедерации и флаг Конфедерации или что его начальник штаба Джон Келли будет утверждать, что рабство не было причиной гражданской войны.Я бы подумал, что это не более вероятно, чем то, что мы будем обсуждать гравитацию. Я ошибался.
«Я думаю, что Трамп и Республиканская партия официально признали ненависть приемлемым ответом на политику».
GRUNWALD: Я одержим климатом, поэтому, с моей точки зрения, я освещал дебаты о гравитации в течение 15 лет, и почти каждый республиканец был на неправильной стороне. Так почему бы им не оказаться на неправильной стороне в других дебатах о гравитации?
СТИВЕНС: Мой ответ: я был неправ, а вы были правы.А теперь те же тенденции, которые привели к отрицанию изменения климата, привели к смерти десятков тысяч американцев от вируса. Другого взгляда на это нет.
ГРУНВАЛЬД: Обама сказал после своего избрания, что, возможно, сейчас лихорадка утихнет, что, очевидно, было неправильным. Вы не думаете, что если демократы выиграют по-крупному, лихорадка утихнет?
СТИВЕНС: Нет. Я думаю, что Трамп и Республиканская партия официально признали ненависть приемлемым ответом на политику.Подобно тому, как если бы мы избрали президента-грабителя банка, ограбление банка станет более социально приемлемым, то же самое произошло и здесь. Это не изменится. Что изменится, так это то, что они проиграют. Мы не знаем, сколько времени пройдет, прежде чем они проиграют. Может, они продержатся дольше, чем мы ожидаем. Но большинство американцев до 15 лет небелые. Чертовски велики шансы, что когда им исполнится 18 лет, они все еще будут небелыми. Это смертный приговор Республиканской партии. Мы знаем, что произойдет: посмотрите на Калифорнию.Это было бьющееся сердце Республиканской партии, и теперь там почти не происходит такого, в чем бы участвовала Республиканская партия.
GRUNWALD: Что произойдет, если эта партия белых обидчиков увидит, что власть ускользает? Вы сказали ранее, что надеетесь, что это не будет кровавым.
СТИВЕНС: Я думаю, что мы живем в самый опасный период для американской демократии со времен Гражданской войны. Я задаю этот вопрос со всей серьезностью: что вы могли сказать Дональду Трампу, что с Америкой случится икс плохое, но вы выиграете там, где он скажет «нет»? Я ничего не могу придумать.Если бы вы сказали Трампу, что Путин будет контролировать Америку, но вы останетесь президентом, он бы сказал, в чем подвох? И вы не можете придумать горстку республиканцев, которые бы противостояли ему.
GRUNWALD: Итак, Рой Блант, которого вы помогли отправить в Вашингтон, он с этим справится.
СТИВЕНС: Я бы сказал, надеюсь, что нет.
GRUNWALD: Он больше ни на что не выступил.
СТИВЕНС: Я люблю этого парня. Восхищаюсь парнем.Я испытываю к нему огромное уважение, в отличие от такого фальшивого фальши, как Джош Хоули.
GRUNWALD: Но его трудно увидеть на валах.
СТИВЕНС: Я не буду об этом говорить.
GRUNWALD: Дэн Коутс тоже был вашим клиентом. Затем он отправился управлять разведкой на Трампа.
Стивенс: Я не мог бы больше уважать Дэна Коутса. Послушайте, Майк Пенс — его протеже, и он подумал, что для страны было бы лучше, если бы он был на этой должности.Думаю, это как во Франции или Норвегии в 1943 году; вам нужно принять решение о том, что делать. Я просто знаю, что был бы парнем, который взрывает мосты. Я бы не подумал, давайте сделаем эту работу лучше.
GRUNWALD: Снова нацистская аналогия.
СТИВЕНС: Смотрите, в июле Трамп уже говорил о приостановке выборов. Как вы думаете, что он собирается делать в октябре? Скажите мне, что не так в этом сценарии: сейчас 1 ноября, он проигрывает, есть сообщения о нарушениях при голосовании во Флориде, как всегда, и он отправляет тех парней в камуфляже в округ Майами-Дейд, чтобы они забрали урны для голосования.Кто его остановит? Охранники округа? Они не будут звонить заранее. Что собираются делать суды? Заказать еще одни выборы? Выбросить округ Дейд? Я не знаю. Кто возразит? [Генеральный прокурор Уильям] Барр согласился бы с этим. Неспособность представить себе Трампа всегда была его самым большим преимуществом. Нормальные люди ожидают, что люди, которые ведут себя ненормально, вернутся к нормальному состоянию. Трамп это понимает, и он ненормальный человек. С правительством Соединенных Штатов вы дали Тони Сопрано контракт на укладку дорожного покрытия и шокированы тем, что он, похоже, не заинтересован в том, чтобы асфальтировать дорогу.
GRUNWALD: Может быть, нереально ожидать, что нормальные республиканские политики будут действовать иначе, чем они действовали. Может быть, смелость была бы ненормальным подходом.
Стивенс: Можете сказать, что этим людям небезразлична Америка? О патриотизме? Я знаю, что нет. Если бы республиканцы были у власти в 1775 году, как вы думаете, произошла бы революция? Не через миллион лет! Они скажут: что, мы будем драться с королем? Вы с ума сошли? Люди, опасавшиеся твита Дональда Трампа, боялись бы и короля.Это довольно очевидно. Но я не думаю, что мы когда-либо видели что-либо подобное тому, что видим сейчас. Когда ты занят чем-то, всегда трудно понять, что это необычно.
В новой книге Джордж Уилл защищает консерватизм — но не президента Трампа
С Мегной Чакрабарти
Обозреватель, удостоенный Пулитцеровской премии Джордж Ф. Уилл, о своем новом посредничестве в вопросе о состоянии американского консерватизма.
Бывший председатель Федеральной резервной системы Алан Гринспен (справа) и обозреватель Джордж Уилл участвуют в дискуссии о покойном У.Сенатор Дэниел Патрик Мойнихан из Института международной экономики Петерсона 27 октября 2010 г. (Mark Wilson / Getty Images)Гость
Джордж Ф. Уилл , дважды в неделю пишет синдицированную колонку о политике и внутренней политике. и иностранные дела для Washington Post, за что он получил Пулитцеровскую премию за комментарии в 1977 году.
Автор книги «Консервативная чувствительность». ()
Из списка для чтения
Выдержка из книги Джорджа Уилла «Консервативная чувствительность»
Во время президентских выборов 2012 года произошел один из тех удивительно редких моментов, когда предвыборная риторика действительно прояснила большую проблему.Это произошло, когда Барак Обама, выступая без письменного текста, говорил от всего сердца и раскрыл свое мнение:
«Послушайте, если вы добились успеха, вы не добились этого в одиночку. . . . Если вы добились успеха, кто-то из окружения оказал вам некоторую помощь. Где-то в вашей жизни был великий учитель. Кто-то помог создать эту невероятную американскую систему, которая позволила вам процветать. Кто-то вложил деньги в дороги и мосты. Если у вас есть бизнес — вы его не построили.Кто-то другой сделал это возможным. Интернет не был изобретен сам по себе. Государственные исследования создали Интернет, чтобы все компании могли зарабатывать на нем деньги. Дело в том, что когда мы добиваемся успеха, мы добиваемся успеха благодаря нашей индивидуальной инициативе, но также и потому, что мы делаем что-то вместе ».
Слова, выделенные курсивом, вызвали жаркие споры, и помощники Обамы настаивали на том, что их значение было искажено, вырвав их «из контекста». Но Обама просто повторил то, что менее года назад сказала Элизабет Уоррен, бывший член его администрации, которая проводила кампанию за то, чтобы стать Соединенным Королевством.Сенатор С. от Массачусетса. Она сказала: «В этой стране нет никого, кто разбогател бы в одиночку. Никто. Вы построили там фабрику — хорошо для вас. Но я хочу внести ясность. Вы перевозили товары на рынок по дорогам, за которые платили мы. Вы наняли рабочих, которым остальным платили за обучение. Вы были в безопасности на своем заводе из-за полицейских и пожарных, за которые заплатили остальные из нас. . . . Вы построили фабрику, и она превратилась в нечто потрясающее или прекрасную идею — храни бог, сохрани ей большую часть.Но часть лежащего в основе общественного договора заключается в том, что вы берете кусок и платите вперед за следующего ребенка, который появится ».
Уоррен, который тогда был сотрудником Гарвардского факультета, был с ее заявлением, как Обама со своим, пироманьяком в поле соломенных людей (как Уильям Ф. Бакли охарактеризовал своего друга Джона Кеннета Гэлбрейта, экономиста из Гарварда) . Уоррен, как и Обама, энергично опровергал утверждения, которых никто не утверждает. Всем известно, что все стремления происходят в социальном контексте, и все достижения в некоторой степени обусловлены контекстами, которые формируются правительством.
Что сделало рифф Уоррена интересным, а отголосок Обамы — важным, так это то, что оба высказались, чтобы продвинуть прогрессивный проект размывания концепции индивидуализма. Разбавление — предпосылка для продвижения коллективистской политической повестки дня. Чем больше индивидуализм может быть изображен как химера, чем больше достижения любого человека могут рассматриваться как производные от общества, тем в меньшей степени достижения заслуживают уважения. И чем больше общество имеет право набирать в армию, то есть социализироваться, ту часть личного богатства, которую оно считает своей справедливой долей.Общество может, в качестве факультативного акта политической благодати, позволить индивиду сохранить остаток того, что, по мнению общества, ошибочно называется собственностью индивида. Обратите внимание, что «общество» обязательно означает коллективное выражение общества: правительство. Обратите также внимание на то, что правительство не будет бескорыстно судить о том, какова его надлежащая доля в чужом богатстве. Эта коллективистская повестка дня противоречит предпосылке Америки, которая гласит: правительство — включая такие общественные блага, как дороги, школы и полиция — создано для содействия индивидуальным стремлениям, a.к.а. погоня за счастьем.
Уоррен и Обама утверждали нечто ничем не примечательное — что человек зависит от сотрудничества со стороны других. Но они скрыли этот момент: именно консерватизм, а не прогрессизм, серьезно относится к обществу. Консерватизм понимает общество не как проявление правительства, а как спонтанный порядок сотрудничества индивидов в рамках консенсуальных договорных рыночных отношений. Прогрессивизм проповедует уверенную социальную инженерию со стороны регулирующего государства.Консерватизм требует от правительства смирения перед лицом необычайной — и творческой — сложности общества. Американское общество, понимаемое как сотни миллионов людей, ежедневно принимающих миллиарды решений, — это чудо спонтанного сотрудничества. Разумное правительство способствует этому кооперативному порядку, предоставляя дороги, школы, полицию и т. Д. И уклоняясь от спонтанного творчества. Это «основной социальный договор» динамичного процветающего общества.
Многие современные специалисты по этике, однако, считают, что неравенство в богатстве, порождаемое исключительной индивидуальной производительностью, возникающей из исключительных природных способностей, не заслуживает уважения или защиты общества.Чем больше наука устанавливает генетические основы различий в способностях и даже взглядах и желаниях, тем сильнее будет давление со стороны правительства, направленного на устранение несправедливости в лотерее жизни. Однако многие из этих давлений будут оппортунистическими — старые планы стремятся с помощью науки получить новый импульс для уважения. И не очевидно, почему политическая власть должна использоваться для сглаживания разногласий, которые, строго говоря, естественны. Тем не менее, генетика присоединяется к социальным наукам, что усложняет наше понимание того, что означает равенство возможностей.
Например, по мере того, как получение информации и манипулирование ею становятся все более важными для благосостояния людей, жизнь становится все более регрессивной. Это связано с тем, что выгода от информации непропорционально достается тем, кто уже пользуется преимуществами естественных способностей и способностей, приобретенных в результате образования и другой социализации.
Прискорбно, когда передача когнитивных способностей и навыков становится настолько важной передачей семейных преимуществ, что перспективы ребенка в значительной степени можно предсказать на основе информации о его или ее родителях.
Американцы давно воображают, что наше общество — это средний класс без других значительных классовых различий, общество, открытое для восходящей мобильности. Американцы неохотно и, следовательно, медленно осознают то, что социолог Ричард Сеннетт назвал «скрытыми классовыми травмами». Однако это сопротивление уменьшается по крайней мере по двум причинам. Одно очевидно для среднего класса, который с тревогой смотрит вниз; другой очевиден для среднего класса, поскольку он смотрит вверх с завистью и негодованием.После более чем полувека попыток проведения улучшающей социальной политики нельзя отрицать, что существует низший класс, захваченный передачей бедности из поколения в поколение. Более того, средний класс считает, и не ошибается, что по мере того, как общество становится более технократическим и сложным и все больше склоняется к вознаграждению когнитивных элит, эти элиты становятся более искусными в закреплении себя, передавая свои преимущества своим детям.
Правительству следует действовать осторожно, когда оно отваживается на острые дебаты о том, как регулировать или препятствовать передаче семейных преимуществ.Разумное общество стремится иметь ресурсы, предназначенные для обучения молодых людей таким взглядам и способностям, которые позволят им воспользоваться возможностями открытого общества. Такое общество признает, что самые многочисленные, важные и эффективные ресурсы — это ресурсы родителей — их время, внимание и финансовые активы. Правительство не должно препятствовать или препятствовать родителям в их сознательном накоплении, содержании и инвестировании этих активов в образование своих детей в широком смысле.
Хотя когнитивная стратификация и другие причины неравенства доходов делают Америку в некотором смысле менее эгалитарной, не игнорируйте некоторые чрезвычайно эгалитарные аспекты современности. Любой может иметь такой же доступ к Интернету, как Билл Гейтс; Джефф Безос и вы имеете одинаковый доступ к одному из величайших благ 20-го века — антибиотикам. Устройства и лекарства, оказывающие огромное выравнивающее воздействие на распределение благосостояния, были произведены когнитивной элитой, чьи возможности не вызывают возмущения у множества людей, которые извлекают выгоду из результатов этих способностей.
Два века назад главным источником богатства Америки была земля. Его было так много, что, в конце концов, с принятием Акта о усадьбах 1862 года его практически раздали. Сто лет назад отличительным источником богатства был крупный основной капитал: вспомните сталелитейные заводы Эндрю Карнеги, Центральную железную дорогу Корнелиуса Вандербильта, а затем сборочный завод Генри Форда в Ривер-Руж. Отличительным источником богатства сегодня является то, что называется человеческим капиталом — знания, информация, когнитивные навыки.Хотя они широко распространены по своей природе и дополняются всеобщим бесплатным государственным образованием, существуют пределы того, сколько образования — даже при грамотном проведении, а это не всегда так — может сделать, чтобы уравнять способность людей к процветанию в конкурентном обществе.
В обществе, где серьезные материальные лишения стали редкостью, конкуренция за культурные преимущества усилилась. Это лишь отчасти потому, что многие из этих преимуществ, например образование в элитных учебных заведениях, имеют значительную денежную ценность на протяжении всей жизни.По мере того как общества из-за многих из этих преимуществ, таких как образование в элитных учебных заведениях, становятся богаче, удовлетворяются основные потребности и устраняются проблемы безопасности, денежные измерения становятся менее полезными в качестве меры индивидуального благосостояния. Сегодня, отмечает Кристофер ДеМут, основная деятельность правительства состоит в переводе доходов от рабочих к неработающим для субсидирования двух вещей, которые были практически неизвестны всего несколько поколений назад: неработающих (выход на пенсию, расширенное школьное образование, выплаты по расширенной нетрудоспособности) и амбициозное медицинское обслуживание (заменяемое части тела, экзотические диагностические и фармакологические технологии).Бринк Линдси из Института Катона права в том, что «победа над дефицитом сместила основной акцент либерального эгалитаризма с нехватки материальных ресурсов на непринятие культурой».
В 1943 году бихевиорист Абрахам Маслоу представил идею о том, что у людей есть «иерархия потребностей». В основе «пирамиды Маслоу» лежат физиологические императивы — потребности в пище, крове, питании, сне и сексе. В развитых обществах потребности людей высоки. К ним относятся то, что Маслоу назвал «потребностями принадлежности», например принятие и принадлежность.Затем идут «потребности в уважении», такие как самоуважение и социальный статус. А на вершине пирамиды — потребность в том, что Маслоу назвал «самоактуализацией», что означает чувство удовлетворения.
В развитых обществах, где удовлетворение физиологических потребностей считается само собой разумеющимся, «высшие» потребности становятся политическими предметами, а их удовлетворение становится политической повесткой дня. Политика следует за восхождением общества по пирамиде. Поскольку общие соображения экономического класса потеряли политическое значение, соображения этнической принадлежности, пола, культуры и религии стали более заметными.Вот почему ответы государства всеобщего благосостояния на основные вопросы о справедливости распределения материальных ценностей не успокоили нашу политику. Совершенно иные опасения, за которые борются еще более страстно, расширили диапазон политических аргументов. Американцы всегда разрывались между двумя желаниями: отсутствием сдержанности и чувством общности. По мере того, как социальная пирамида нации становится все круче, те, кто ближе к основанию, чем к вершине, чувствуют себя все более во власти правящих элит и медиа-элит, которые не кажутся элитой как по характеру, так и по своим достижениям.
Чем более образованным становится нация, тем богаче она может стать и чем богаче она становится, тем больше благ ее правительство может предоставить гражданам. Чем богаче становятся граждане, тем больше они платят налогов и тем больших выгод они ожидают от правительства. Таким образом, хотя процветание делает людей уверенными и напористыми и дает им возможность быть самодостаточными, оно не способствует маленькому правительству или самодостаточности. Так что, возможно, демократическая жизнь подрывает предпосылки демократии.Сначала это приводит к терпимости к зависимости, затем к жажде ее и, наконец, к утверждению, что зависимость является фундаментальным правом.
По мере роста зависимости от правительства в отношении различных льгот, появляется и другой вид зависимости. Извращенная форма предпринимательства порождается тем, что экономические интересы маневрируют и становятся зависимыми от возможностей, предоставляемых государством. По мере того, как люди становятся более ловкими в этом, правительство становится двигателем незаслуженного неравенства. Это особенно опасно для успешных обществ.Экономист Манкур Олсон предупредил, что чем дольше стабильно успешное общество, тем более многочисленны успешные фракции — не бедные, безработные или новые предприимчивые склонные к риску, которые пытаются закрепиться против устоявшихся конкурентов, — которые становятся ловкими в разыгрывают политическую систему в поисках преимуществ. К ним относятся внутренний протекционизм в форме лицензирования занятий; или правила, которые более обременительны для новых и мелких участников рынка, чем для крупных богатых корпораций; или международная защита в виде тарифов и импортных квот.Все больше и больше фракций выясняют, как добиться процветания, добиваясь распределительных преимуществ с помощью политики. И общество медленно впадает в изнуряющий склероз.
Правительству нужно вернуться к основам. Политический класс, определяемый в широком смысле, включает лиц, активно участвующих в избирательной политике и разработке политики, а также тех, кто сообщает и комментирует гражданскую жизнь, больше объединен классовой характеристикой, чем разделен философскими различиями. Характерной чертой является тенденция переоценивать важность государственной политики, из которой политический класс черпает свое чувство важности.Это особенно верно в отношении экономического и социального неравенства. Политический класс склонен полагать, что они в значительной степени являются результатом государственной политики и, следовательно, могут быть решительно улучшены более эффективными действиями правительства. В споре о том, что является первичным, природа или воспитание, первое получает решительное подтверждение со стороны философии отцов-основателей. За бесчисленными патинами культуры скрывается устоявшаяся человеческая природа, которая не улучшается и не ухудшается. Что действительно меняется к лучшему, так это способность определенных частей человечества улучшать правовые, институциональные и социальные структуры для совладания с константами человеческой природы.И сделать это, не ослабляя основополагающего стремления Америки ориентироваться на человека.
Из книги Джорджа Ф. Уилла «Консервативная чувствительность». Авторское право 2019 Джорджа Ф. Уилла. Перепечатано с разрешения Hachette Books. Все права защищены.
New York Times : «Политическая философия Джорджа Уилла» — «В этой защите консерватизма в Америке в 2019 году полностью отсутствуют два слова: Дональд Трамп. сдержанность, Джордж Ф.Уилл делает с президентом то, чего президент больше всего боится: он игнорирует его. В этом сразу же сила «Консервативной чувствительности» — это аргумент о человеческой истории, эпистемологии, культуре, религии, политике и конституционализме, а не еще одно средство для скороспелой агиографии Трампа или ненависти. Но это еще и его слабость. Потому что это объяснение консерватизма не объясняет, почему он потерпел крах как политическая сила в Америке в 21 веке или как политическая партия, которую Уилл поддерживал большую часть своей взрослой жизни, решительно отвергла его в пользу правления сильного человека.
«Но, возможно, ответ скрыт в книге. Консерватизм для Воли — это защита априорной истины, которую отцы-основатели утверждали как« самоочевидную »: все люди созданы равными, и каждый имеет« естественное право «Поступать так, как ему заблагорассудится, с собой и своей собственностью, и любое правительство призвано исключительно поддерживать такую свободу. Это коренится в идее 18-го века (в подавляющем большинстве случаев Локка), что Уилл считает вечной истиной о человечестве, истина, которая была, по крайней мере, какое-то время, основой novus ordo seclorum, давшей нам Декларацию независимости и саму Конституцию.Эта самоочевидная истина стала очевидной в совершенно новом мире, где воплотилась мечта: « новое начало такого рода, ранее невообразимого — необъяснимого будущего, которое американцы будут уникально свободны формировать с помощью выбора, не ограниченного вязкостью ». истории. Так что последней и величайшей мечтой была не что иное, как совершенная свобода, состояние природы на континенте, которое казалось чистым холстом для работы ».
«Я должен сказать, что считаю это видение страны с чистого листа, свободной от вязкости истории, посвященной самоочевидной истине, — одной из наименее консервативных идей, с которыми я когда-либо сталкивался.То, что это, по мнению Уилла, является fons et origo американского консерватизма, фактически делает эту традицию оксюморонической. В конце концов, консерваторам из всех людей немного странно праздновать революцию, не говоря уже о том, чтобы рассматривать ее как новый старт для человечества. И все же в Америке, что касается основания (и повторного основания Линкольном), они это делают. Еще более странным является то, что американские консерваторы, включая Уилла, долгое время выступали не за постепенные изменения, как можно было ожидать, а за радикальную реструктуризацию американского государства, чтобы вернуть его и поддерживающую его политику в предпосылки XVIII века. .Только в Америке этих революционных абсолютистов можно было бы назвать «консерваторами». Вот почему, возможно, они остаются такими интересными ».
CBS News :« Джордж Уилл, консервативный рок, не тронутый хаосом »-« Вы когда-нибудь замечали, что Джордж Уилл практически не изменился по сравнению с тем, как он выглядел сорок лет. тому назад? Годы определенно сказались на интервьюере, но внешность Уилла, как и его политика, по сути не изменилась. Джордж — консервативный рок, которого не трогает бушующий вокруг него хаос.
«Когда президент и миссис Рейган пришли на обед в дом Уилла, что они делали с некоторой регулярностью, это означало почти идеальное пересечение республиканской власти и консервативной идеологии.
« Сегодня, — сказал Уилл, — консерватизм — это откровенно убеждение без вечеринки, — сказал он. «Теперь есть вещи похуже. Это не ужасная сирота в ветреном, холодном мире. Это гордая профессия. И он найдет новых защитников ».
«Нет более преданного, чем Уилл. Хотя он был бы первым, кто признал бы, что политические ветры, особенно внутри Республиканской партии, изменились.«С 1973 года я написал около 6000 колонок», — сказал он. «И если силу правильно определить как способность достигать намеченных эффектов, у меня нет силы, которую я могу видеть. Страна решительно отказывается делать то, что я ей говорю! »
«То, что Уилл сказал стране в этой стране, — это не голосовать снова за Дональда Трампа».
Эллисон Поул подготовила это шоу для трансляции.
К новому левому консерватизму
Страны подобны семьям: они передают нам в наследство культуру и язык, которые дают нам имя и место в мире.Национальность — это основа демократии и средство, с помощью которого люди могут объединиться для достижения самоопределения. Экономика страны разделяется, хотя и неравномерно. И это средство объединения этнических и культурных различий в общую жизнь и историю. Миллионы граждан считают, что нация обеспечивает их территориальную безопасность и чувство принадлежности.
Демократическая нация — одно из величайших достижений западной современности. Но сегодня многие граждане не верят, что у них есть демократическое представительство, и что они не участвуют в процветании своей страны.Они больше не чувствуют себя защищенными от сил глобализации — болезней, бурных потоков капитала, исламистского терроризма, изменения климата, передвижения изгнанных беженцев и крупномасштабной иммиграции. Эти тенденции выходят за рамки национальных границ и угрожают стабильности сообществ.
Это чувство незащищенности усилилось реструктуризацией класса и экономики на западных национальных территориях под влиянием государственной политики и глобальных рыночных сил. Идея гражданства как прав, сбалансированных обязательствами по общим нормам и правилам, была узурпирована олигархиями глобальных финансов.Новые династии богатства не верны стране или общему благу. Глобализация вывела сотни миллионов бедняков мира из нищеты. Но в западных странах с рыночной экономикой это привело к перемещению трудоемких производств в офшоры. Местная экономика промышленных и провинциальных регионов рухнула, и целые общины оказались ненужными. Новые технологии лишили рабочий класс надежной и безопасной работы, а его политическое представительство и взаимные организации были разрушены.
В отличие от этого глобализация превратила мегаполисы в цитадели богатства (хотя и с районами большой бедности). Значительный рост притока инвестиций вызвал трансформирующие силы иммиграции, джентрификации и развития коммерческой недвижимости. Здесь профессиональный и управленческий класс расширился с ростом высшего образования и индустрии знаний, средств массовой информации и коммуникаций. Его статус определяется его познавательной способностью и контролем над образованием и культурой.В политике это класс левоцентристских и правых центристов, поддерживающих ЕС. Рост цифровой экономики и сетевого общества создал союз между его прогрессивными взглядами и корпоративной властью.
Банковский кризис 2008 года, за которым последовал кризис еврозоны, усилил это классовое и региональное неравенство. Жесткая экономия, введенная правительствами для противодействия бюджетному дефициту, разорила миллионы людей. Великобритания заплатила высокую цену. Только Греция, Ирландия и Испания пострадали от жесткой экономии.К июлю 2015 года канцлер Джордж Осборн заявил о сокращении ежегодных расходов на 98 миллиардов фунтов стерлингов. Внутри национальных территорий новая социальная география классовой власти выявила культурное разделение, которое сводится к тому, что люди живут разной жизнью, почти полностью отчужденные друг от друга. Традиционные политические пристрастия рушатся. Демократическая нация распадается.
Закат демократической нации
В Великобритании политический кризис демократической нации начинается с упадка организованного промышленного рабочего класса.В книге The Rise and Fall of the British Nation (2018) Дэвид Эджертон описывает, как британский национализм процветал в период с 1945 по 1970-е годы, когда страна была восстановлена после Второй мировой войны. Он связывает этот период с «необычайно сильным» рабочим движением и интеграцией рабочего класса в демократическую систему. Тогда лейбористы были фактически националистической партией. Его манифесты 1945 и 1950 годов были национальными программами экономического развития.
Британская национальная экономика стала одним из трех великих капитализмов мира в 1960-х годах.Но Эдгертон утверждает, что с 1979 года это стало все менее важным. Возникла иная экономика, вернувшаяся к космополитизму и свободной торговле эдвардианской эпохи. Немецкий политический теоретик Вольфганг Штрик, написавший в прошлом году в турецком Efil Journal , прослеживает аналогичный упадок демократического капитализма. 1980-е годы были периодом освобождения капитализма от национального правительства и национальной демократии. Результатом стала глобальная либерализация внутренней политической экономики и разработки национальной политики.Капитализм теперь правил государствами. Последствием этого, как утверждает Стрик, стал распад страны. «Рынки были встроены в государства, теперь государства стали встроенными в рынки».
Когда в Великобритании открылись мировые рынки, жертвой стал старый британский капитализм. Джентльменские законы лондонского Сити были разрушены культурой жадности. К 2000 году экономические активы национальной экономики, от футбольных клубов Премьер-лиги до портов и аэропортов, до основных коммунальных предприятий, таких как компании водоснабжения и газоснабжения, были проданы иностранным владельцам.В отличие от других стран ОЭСР, британское правительство отказалось от демократических рычагов влияния на национальное экономическое развитие.
Опыт в Британии был более экстремальным, чем где-либо, но не уникальным. Либеральная рыночная идеология международной экономики рассматривала национальный суверенитет как препятствие экономической свободе. Глобальные цепочки поставок изменили международные экономические и политические отношения. «Что движет мировой торговлей, — пишет Адам Туз в книге Crashed: Как десятилетие финансовых кризисов изменило мир, (2018), — это не отношения между национальными экономиками, а транснациональные корпорации, координирующие обширные« цепочки создания стоимости ».”
В течение четырех десятилетий политический консенсус поддерживал открытие национальных рынков и их интеграцию во все более глобальные рынки. Глобализация поставила корпорацию над национальным государством, а рынок — над демократией. Перераспределительная способность национального государства уменьшилась, а политическая сфера демократических наций ослабла. Разработка экономической политики все больше отрывалась от политики. К обществу относились как к абстрактному пространству. По словам Пьера Манана, его занимали «неограниченные права индивидуальной особенности».
Новая либеральная рыночная экономика породила транс-партийную элиту. Его правое крыло контролировало экономику, а его левое крыло контролировало большую часть более широкой культуры. Идея национального казалась анафемой «прогрессу». Претензии традиций и истории, значимости прошлого и культурного наследия, а также местной и общинной принадлежности, объединяющей нации, были отклонены как реакционные препятствия для новичков и рыночных сил.
Глобализация была формой либерализации.В сочетании с новыми информационными и коммуникационными технологиями, автоматизацией работы, высоким уровнем иммиграции и либеральным отношением правительств к социальной интеграции это разрушило узы, связывающие народы страны друг с другом. Сейсмические потрясения банковского кризиса и его долгие болезненные последствия прошли по новым культурным и политическим линиям разломов западных демократий, дестабилизируя и без того глубоко несправедливые, часто хрупкие общества.
Дело в Лондоне: лейбористы все чаще становятся партией столичного либерального среднего класса
Две нации
Американский писатель Майкл Линд описывает Соединенные Штаты как разделенные на два типа общества и экономики.Первый базируется в крупных многонациональных глобальных городах, которые предоставляют роскошные услуги и производственные услуги для таких отраслей, как финансы, страхование, маркетинг и консалтинг. Города характеризуются социальным либерализмом и кастовой системой крайнего богатства наряду с иммигрантами, обедневшими сословиями обслуживания. Второй тип — это менее стратифицированные в экономическом отношении регионы за пределами городов. Здесь экономика состоит из производящих товары отраслей, фабрик, ферм и служб массового снабжения.В этих районах с низкой плотностью населения сформировалось радикально иное общество, более консервативное, коренное и белое.
Во Франции Кристоф Гийи, географ и ученый, связанный с левыми, отмечает похожее развитие. Две важные тенденции привели к экономическому и культурному низведению того, что он называет «периферийной Францией». Во-первых, реконструирована география занятости. Рабочие больше не живут там, где созданы рабочие места. Во-вторых, концентрация девелопмента в столичных центрах привела к накоплению богатства и активов в городах.Здесь живут люди, которых Гийи называет завсегдатаями «высшей Франции», нового либерального богемного класса, объединяющего элиту и профессии, который извлекает большую часть выгоды из свободной торговли и оффшорного производства. Как и Линд, он утверждает, что глобализированные мегаполисы стали новыми «цитаделями» 21 века. К власти пришел новый тип левоцентристской буржуазии. Во имя современности, открытости и даже равенства, пишет Гилли, «незаметно захватили богатство, рабочие места, а также политическую и экономическую власть».
Во всех демократических странах элиты и профессиональный средний класс в мегаполисах все чаще живут оторванной от большей части остальной страны. Провинции, «периферийные» пространства в городах, внутренние районы городов и бывшие промышленные районы отреагировали на эту концентрацию культурной, экономической и политической власти. Правящие классы обвиняются в том, что они бросили их в пользу глобального капитала и не смогли защитить национальный суверенитет. Протест в основном организован не вокруг экономической несправедливости и перераспределения, а во имя местных культур и национального демократического самоопределения.
Многие левые обвиняют так называемых избирателей-популистов в изоляционизме, ксенофобии и ностальгии. Говорят, они хотят превратить открытое общество в закрытое. Но аргумент корыстный и лживый. Популизм вспыхивает, когда часть населения чувствует себя непризнанной и исключенной из политического представительства. Их цель — «элиты», которые осуществляют свою власть во имя открытого общества, но на самом деле монополизируют верхушку социально неподвижного общества.Новые элиты в значительной степени защищены от экономических потрясений и социальной напряженности в многоэтнических общинах своим богатством и классовой сегрегацией школьного образования. Их социальный либерализм маскирует их классовую власть и их социальное господство над этническими меньшинствами, которые живут вместе с ними в параллельных культурах и крайностях экономического и расового неравенства.
Социал-демократия стала ассоциироваться с либеральной культурой индивидуализма, глобализацией и формой жизни нового класса буржуазии.Она перестала выступать за работу и перестала верить в нацию как в силу добра. Левоцентристские партии отступают в города и университетские городки, которые стали их политическими оплотами. По всей Европе разгромлена либеральная социал-демократия (хотя есть признаки возрождения в Дании, а также в Испании и Португалии).
Что разделяют периферийные пространства, бывшие промышленные районы и провинциальные регионы, так это прочные местные узы сообщества, которым грозит опасность утраты старого образа жизни.Люди боятся разрушения смысла и цели своей жизни. Их реакция формирует политику, которая радикально отстаивает экономическую справедливость и перераспределение и консервативна в стремлении к общей культуре и большему, а не меньше национального демократического суверенитета. Левые утратили с ними связь, а правые радикалы пользуются своими историями об этнических потерях и белой идентичности.
Восстановление демократической нации
В Британии пренебрегали городскими районами, небольшими городами, поселками, прибрежными и сельскими районами.Жесткая экономия сильно ударила по этим областям. Между тем, Лондон дистанцировался от остальной части страны, и политическая власть лейбористов все больше сосредоточена на богатых мегаполисах на юго-востоке. Джереми Корбин, Джон Макдоннелл, Кейр Стармер, Дайан Эбботт и Эмили Торнберри — все депутаты лондонского парламента.
Задолго до избрания Корбина лидером лейбористы утратили роль партии нации, отсюда и ее крах в Шотландии. Пытаясь приспособиться к либеральному экономическому порядку, она превратилась в партию виггов с космополитическим мировоззрением.Ее основной голос состоит из работников государственного сектора, этнических меньшинств и столичного либерального среднего класса. В 2010 году при Гордоне Брауне лейбористы проиграли всеобщие выборы, потому что растущее число избирателей из низшего среднего класса и рабочего класса в английских городах и провинциях не считало либеральное экономическое урегулирование ни их интересами, ни национальными интересами.
Теперь тектонические плиты сдвигаются под либеральное рыночное урегулирование последних четырех десятилетий. Его транс-партизанская центристская политика излишня.Европейский референдум 2016 года стал противостоянием двух несовместимых интересов капитала и демократии. Сохраняйте упор на экономику, Оставьте национальный суверенитет. Каждый из них стал политической идентичностью среди большого числа избирателей, создавая классовый культурный конфликт, линии разлома которого пересекают обе основные политические партии. Партия Брексита Найджела Фараджа — продукт этого разногласия. Он угрожает консерваторам и стремится вбить клин между лейбористами и его бывшими промышленными центрами рабочего класса.
Ни консерваторы, ни лейбористы не способны изобретать себя заново. Почва под ними ускользает, что является выражением долгосрочных демографических и социологических изменений. Псефологические данные, полученные с 2010 года, показали, что электоральное большинство в Англии может быть построено на парадоксальной политике, радикальной для экономики и консервативной в отношении национальной безопасности, обороны, а также социальных и культурных вопросов. Тэтчерская конституция партии Брексит и стремление к маленькому государству — это совершенно неправильная политика.Но лейбористы захвачены прогрессивной политикой и интересами профессиональных классов с их одержимостью либерализмом идентичности. Может ли партия восстановить свою коалицию, рассказав убедительную историю об Англии и развитии национальной экономики? Для этого он должен быть одновременно радикальным и консервативным и разрешить этот парадокс в возрождении демократической нации.
Джонатан Резерфорд — писатель и соучредитель Blue Labor
Карикатура Тома — Anti-black Imagery — Музей Джима Кроу
Карикатура на Тома изображает черных мужчин как верных, счастливо покорных слуг.В Карикатура на Тома, как и карикатура на маму, родилась в довоенной Америке в защита рабства. Как может рабство быть неправильным, утверждали его сторонники, если черные слуги, мужчины (Томы) и женщины (Мамочки) были довольны и лояльны? Том представлен как улыбающийся, с широко раскрытыми глазами, темнокожий официант: полевой работник, повар, дворецкий, носильщик или официант. В отличие от енота, Том изображен как надежный работник, готовый служить.В отличие от Брута, Том послушен и не представляет угрозы для белых. Том часто бывает старый, физически слабый, психологически зависимый от одобрения белых. В своей книге Toms, Coons, Mulattoes, Mammies, & Bucks , Дональд Богл (1994) резюмирует изображение Томов в фильмах: Всегда, когда томов преследуют, преследуют, преследуют, пороли, порабощают и оскорбляют, они сохраняйте веру, никогда не выступайте против их белых масс, и оставайтесь сердечными, покорными, стоический, щедрый, самоотверженный и очень-очень добрый.Таким образом они любят белый цвет зрителей и выступить в роли своего рода героев. (стр. 5-6)
Описание Богла похоже на изображение главного темнокожего персонажа в Гарриет. Антирабовладельческий роман Бичера Стоу Хижина дяди Тома . Том Стоу — кроткий, скромный раб-христианин. Его вера проста, естественна, и полный. Стоу использует характер Тома, чтобы показать безупречную мягкость и прощение. природа, которая, как она считала, дремала во всех черных.Эти качества проявляются на выгодных условиях. Мистер Шелби, первый Мастер Тома добр; следовательно, Тома врожденная духовность процветает. Мистер Шелби — плохой бизнесмен; его финансовые проблемы заставляют его продать Тома. Том не убегает, несмотря на предупреждение, что он должен быть продан. Мистер Сент-Клер, его второй хозяин, дружит с Томом и обещает освободи его. К несчастью для Тома, мистерСент-Клэр убита до подписания мандата. документы. Судьба Тома принимает решительно печальный оборот. Том продан Саймону Легри, жестокому садист, владелец плантации на глубоком юге. Легри также пьяница, ненавидящая религию. и религиозные люди.
Легри намеревается сделать Тома надзирателем. Легри приказывает Тому выпороть рабыню. Том отказывается.Легри несколько раз бьет его плетью из воловьей кожи. Снова он говорит Тому бить женщину. Том мягким голосом говорит: «Бедный криттур болен и немощен; Это было бы совершенно жестоко, и я никогда не стал бы этого делать и не стал бы делать. Господин, если ты хочешь убить меня, убить меня; но что касается того, что я поднимаю руку против кого-либо здесь, я никогда не должен, — я умру первым »(Стоу, стр. 439).
Стоу хотел показать, что рабство несовместимо с христианством.Как могли христиане, она задавалась вопросом: покупать, продавать и обменивать рабов? Как они могли предложить даже молчаливое одобрение рабства? Как могли белые христиане позволять продавать своих порабощенных братьев вроде Легри? Ее книга — это неприкрытая атака на рабство, а Том — один из два ее совершенных христианских персонажа; Дочь мистера Сент-Клэр, Ева, другая. Оба умри, Том как мученик.
Легри требует от Тома информации о двух сбежавших женщинах.Он знает, что Том может Помоги ему. Том отказывается. Легри бьет Тома и угрожает убить его, если Том не сделает этого. помогите ему найти женщин. Том, всегда христианин, не лжет и не дает Легри информация. Вместо этого Том говорит:
Господин, если бы вы были больны, в беде или при смерти, и я мог бы спасти вас, я бы отдал вам свои кровь сердца; и если бы каждая капля крови в этом бедном старом теле спасла твою драгоценную душу я бы отдал ей даром, как Господь отдал Свою за меня.О, господин! не принеси этот великий грех на свою душу! Тебе будет больнее, чем мне! Сделай худшее ты можешь, мои проблемы скоро закончатся; но, если вы не покаетесь, ваше никогда не кончится. (стр. 508)
Легри побеждает Тома; Самбо, один из черных надзирателей Легри, порет Тома. Когда Том умирает, Легри кричит Самбо: «Отдай ему!» Том открывает глаза, смотрит на Легри и говорит: «Бедный несчастный криттур! Вы больше ничего не можете сделать! Я прощаю вас, всей душой »(с.509). Вскоре после этого Том умирает. Стоу изобразил его как Христа фигура; хотя и по-детски. Том был принесен в жертву за грехи злой институт.
Несмотря на то, что он образцовый раб — трудолюбивый, верный, не бунтарский и часто довольный — Тома продали, ругали, шлепали, пинали, пороли, работали как лошадь, потом били до смерти.Он никогда не поднимает руку, чтобы ударить своего хозяина или остановить удар. Том не жаловаться, бунтовать или убегать. Это частично объясняет, почему имена «Дядя Том» и «Том» стали предметом отвращения для афроамериканцев. Преданность Тома своему хозяину превосходит только его преданность своей религиозной вере.
Хижина дяди Тома была продана тиражом более двух миллионов экземпляров в течение двух лет с момента ее публикации в 1853 году.в в первые три года после публикации было написано четырнадцать романов о рабстве. противоречат сообщениям книги о борьбе с рабством. Более тонкий подрыв изображения Стоу рабства происходило на театральных подмостках. К 1879 году было по крайней мере сорок девять туристические компании, выполняющие перевозки «Хижина дяди Тома » по всей территории Соединенных Штатов (Тернер, 1994, стр. 78). Сценические версии, часто называемые Том Шоу существенно отличается от книги Стоу.Маленькая Ева была теперь звезда; все остальные персонажи отошли на периферию. Врожденное насилие в рабстве было занижено. В некоторых случаях жестокость полностью игнорировалась. Рабы изображались как «счастливые темнокожие», живущие под благожелательной патерналистской системой. Легри был подлым, но не грубым, и в некоторых сериалах Тома его изображали в роли Тома. одолжение, убив его — поскольку Том не мог попасть на небеса, пока не умер.
Сценические Томы представляли собой серьезное и унизительное отклонение от первоначального Дяди. Том. Том Стоу был послушным, верным, не жаловавшимся рабом, но он не был слабым или послушный. Том сопротивлялся Легри. Он отдал свою жизнь вместо того, чтобы помочь Легри найти две женщины-беглецы. Стоу достойно изобразил раба — раба, посмевшего пожалеть его хозяин.На протяжении всего романа Том почтенный и добрый. Его богословие, однако простой, полностью разработанный и непротиворечивый. Он принципиальный человек. Патрисия Тернер, автор книги Ceramic Uncles & Celluloid Mammies (1994), писал:
Также заметны несоответствия между ценностями и принципами реконструированный оригинальный герой дяди Тома и Стоу.Оба — набожные и стойкие христиане. Оба непоколебимы в своей преданности. Но реконструированные дядя Томы пассивны, послушные, бездумные христиане. Верные и верные белым работодателям, они двуличны в их отношениях с другими чернокожими. Том Стоу — активный христианский воин. Он не просто принимает волю Бога, он старается исполнить ее во всех своих словах. и дела.Он верен каждому из своих белых хозяев, даже жестокому Саймону Легри. И все же его преданность товарищам-рабам столь же сильна. (стр.73)
Версии дяди Тома, развлекавшие публику на сцене, лишились этих благородные черты. Он был бездумным религиозным рабом, иногда счастливым, а часто и напуганным. Примечательно, что на сцене Томы были людьми среднего или пожилого возраста.Его показывали сутулым, часто тростью или палкой. Он был худым, почти исхудавшим. Его зрение ухудшалось. Эти изображения дяди Тома несовместимы с Томом Стоу, который был «широкогрудым, сильный вооруженный парень «. Оригинал Стоу был отцом маленьких детей, в отличие от обезвреженные Томы сцены. Том Стоу был способен перехитрить большинство рабов. Патрисия Тернер говорит о Стоу:
Изображая его способность спасать жизнь ребенка и долгие дни работать в поле, она поставляет храброго, физически способного героя, чьи способности противоречат ленивому рабу стереотип тогда активно продвигался сторонниками рабства южан.Пожилые, сутулые, медлительный дядя Том современной поп-культуры никогда не смог бы выполнить политические цели, к которым стремился Стоу. (стр.73)
Кинематографический дядя Томс
Образы дяди Тома в фильмах также отличаются от оригинала Стоу. В 1903 году Эдвин С. Портер поставил двенадцатиминутную версию Хижина дяди Тома .Это был первый темнокожий персонаж американского фильма; по иронии судьбы дядя Том был его играет неназванный белый актер с черным макияжем. Дядя Портера Том, как и Томы на сцене, он был по-детски униженным слугой. В первом квартале 20-го века было много кинематографических адаптаций Хижина дяди Тома , в которых рабство изображалось как благотворительный институт, Маленькая Ева как земной ангел, и чернокожие, особенно Том, как преданные, детские, легкомысленные и счастливые.В 1914 г. темнокожему актеру Сэму Лукасу разрешили сыграть роль дяди Тома в фильме (Ричи И Дэйли). Его преклонный возраст — ему было семьдесят два — помог сохранить восприятие что дядя Том был стар и физически слаб. В 1927 году Universal Pictures переделали «Хижина дяди Тома» (Поллард) и использовали в главной роли темнокожего актера Джеймса Б. Лоу. Томы играли Лукаса и Лоу, как и многих Томов, сыгранных белыми актерами в черном гриме, были добродушными, пассивными, счастливыми слугами.
Дядя Том был не единственным Томом, изображенным в ранних американских фильмах. Действительно, Том Персонаж был основным элементом киноэкрана, а позже и телешоу. В тишине короткометражный фильм Конфедеративный шпион (Олкотт, 1910), дядя Дэниел, персонаж Тома, — черный шпион с юга. Он пойман и предстал перед расстрельной командой Союза. Он не сожалеет о смерти, потому что он «сделал это ради массы и ради небольшой массы» (Богл, 1994, стр.6). В For Massa’s Sake (Golden, 1911) бывший раб настолько привязан к своему бывшему хозяину, что продает сам вернулся в рабство, чтобы помочь оплатить долги белого человека (Богл, стр. 6). The Birth of a Nation (Гриффит, 1915) и Hearts in Dixie (Sloane, 1929) имеют множество анти-черных карикатур, в том числе Томов, которые обожают свои мастера.
В 1930-х и 1940-х годах чернокожие актеры-мужчины были ограничены двумя стереотипными ролями: Еноты, такие как Степин Фетчит, Мантан Морленд и Уилли Бест; и Томы, из которых самыми известными были Билл «Bojangles» Робинсон, Кларенс Мьюз и Эдди «Рочестер». Андерсон.Робинсон наиболее известен как партнерша по танцам детской звезды Ширли Темпл. Они вместе снялся в четырех фильмах, в том числе The Littlest Rebel (DeSylva & Butler, 1935). Робинсон играет роль дяди Билли, добродушного, воспитанный Том. Темпл играет Вирджинию Хьюстон Кэри, энергичную юную дочь Капитан Кэри из армии Конфедерации. Капитан Кэри уходит в бой. Плантация Кэри захвачен солдатами Союза.Мать Вирджинии заболевает и вскоре умирает. Капитан Кэри возвращается домой и попадает в плен. Его судят за измену. Дядя Билли помогает маленькая Вирджиния побег. Пара зарабатывает свой проезд до Вашингтона, танцуя и «проезжая мимо». колпачок «. Чудом они получают аудиенцию у президента Авраама Линкольна, который прощает Отец Вирджинии. Робинсон также изображал гениальных, верных слуг в Маленький полковник (ДеСильва и Батлер, 1935) с Темплом и Лайонелом Бэрримором, В Старом Кентукки, (Мясник и Маршалл, 1935) с Уиллом Роджерсом, и Просто за углом ( Hempstead & Cummings, 1938) с Темплом.
Кларенс Мьюз был выпускником юридической школы Дикинсона в Филадельфии. имел формальное театральное образование; тем не менее, его карьера известна тем, что изображает Еноты и Томы, особенно последние. Он сыграл Тома в фильмах Show Boat (Laemmle & Whale, 1936), Follow Your Heart (Levine & Scotto, 1936), Zanzibar (Douglas & Schuster, 1940), Heaven Can Wait (Lubitsch, 1943). ), Джо Палука в нокауте (Chester & Le Borg, 1947) и Riding High (Capra, 1950).Роль Тома, как и большинство ранних черных стереотипов, предполагала что черные были одномерными. Томы Muse были вдумчивыми и часто внятными слуги. Богл называет его «достойным, очеловеченным томом» (1994, стр. 54).
Эдди Андерсон сыграл роль Тома в фильмах Jezebel (Wyler, 1938) и You Can’t Cheat an Honest Man (Cowan & Marshall, 1939), но больше всего он известен как слуга Джека Бенни с хриплым голосом. Рочестер.Пара появлялась в фильмах, например, Love Thy Neighbor (Sandrich, 1940) и The Meanest Man in the World (Perlberg & Lanfield, 1943), радиопрограммах и длительной телевизионной программе. Их экранные отношения характеризовались добродушной борьбой с Рочестером. часто опережая своего «Хозяина». Рочестер был одним из первых чернокожих персонажей, которые вверх «его белый работодатель; тем не менее, роль все еще укладывается в стереотип Тома, хотя и с элементами проницательности и непокорности.
1930-е и 1940-е годы были периодом расцвета кинематографических изображений Тома. Практически каждый фильм, который имел дело с рабством, включал Тома. Все еще популярный Gone With the Wind (Selznick & Fleming, 1939) включал в себя персонажа Тома Свинина, жалкого человека со спиной. наклонился, его речь остановилась, боясь белых, но желая, прежде всего, доставить им удовольствие. Свинина — маргинальный персонаж.В более поздних фильмах Томы будут еще более маргинализированы, у многих отсутствуют имена. Еноты сыграли роль юмористических рельефов. Томы символизировали богатство. Продюсеры, которые хотели показать, что в семье есть «старые деньги», часто окружали семью. с черными слугами. Томс также предложил ностальгический общественный строй. Томы представлены предполагаемые «старые добрые дни» до движения за гражданские права и черных властей.
Сидни Пуатье, ведущий темнокожий актер 1960-х годов, также играл роли, которые примерно соответствовал стереотипу Тома, хотя его персонажи никогда не были одномерными.Пуатье не играл персонажей, которые были покорными, веселыми слугами, но многие его персонажей были идентифицированы белыми. В Edge of the City (Susskind & Ritt, 1957) Пуатье жертвует своей жизнью, а в The Defiant Ones (Kramer, 1958) Пуатье жертвует своей свободой ради белых мужчин. Как черные слуги В старину его персонажи работали над улучшением жизни белых. В полевых лилиях (Нельсон, 1963) он помогает монахиням-беженкам строить часовню; в The Slender Thread (Alexander & Pollack, 1965) он работает, чтобы помочь женщине, склонной к суициду; в A Patch of Blue (Berman & Green, 1965) он помогает молодой слепой женщине, которая не знает, что он черный; в To Sir With Love (Clavell, 1967) он пытается научить молодежь рабочего класса, почти всю белую, ценить образование.В последнем случае некоторые студенты насмехаются над ним на расовой почве; в конце концов он проигрывает его хладнокровие. Позже он ругает себя за проявленный гнев. Нежелание борьба напоминает более ранние изображения Тома, например, Билла Робинсона персонаж в Маленький полковник , который терпеливо и молча стоит, когда его оскорбляет белый господин. Богл (1994) так описывает роли Пуатье:
Это были томы с мягкими манерами, возврат к гуманизированным христианским слугам 1930-е гг.Когда оскорбляли или изводили, персонаж Пуатье стоял и принимал это. Он знал белый мир не причинил ему реального вреда. Он отличался от старых слуг только тем, что что он руководствовался кодексом порядочности, долга и морального разума. Было раз в своих фильмах, когда он кричал в ярости из-за несправедливости расистского белого общество. Но разум всегда диктовал его действия, наряду с любовью к ближнему.(стр.176)
Персонажи Пуатье, как и предыдущие Томы, также были лишены половой жизни. Во многих его ролей у него нет жены или девушки, а когда у него были романтические отношения, они были лишены сексуального напряжения и удовлетворения. В A Raisin in the Sun (Gilbert, Rose, Susskind & Petrie, 1961) нет романтических сцен с его черным жена.В Guess Who’s Coming to Dinner (Kramer, 1967) он целует своего белого жениха только один раз, и зрители видят поцелуй. через зеркало заднего вида таксиста. 1 В A Patch of Blue он целует белый романтический интерес один раз, а затем жертвует любыми любовными возможностями устроив ей переезд в школу для слепых.
Тома Пуатье лучше всего описать как «Просвещенные Томы».»Во многих своих фильмах он самый умный, красноречивый персонаж — и, что еще важнее, тот, кто вникает в философские вопросы: эгалитаризм, гуманизм и альтруизм. Более того, он действует в соответствии с этими философскими размышлениями. Он образец святой добродетели, жертвующий для других, которые, не случайно, часто белые.
Персонаж Моргана Фримена, Хок, в фильме « Вождение мисс Дейзи » (Занук, Занук и Бересфорд, 1989) напоминает Гомера Смита Пуатье в фильме « Лилии поля ».Ни Хок, ни Гомер не живут отдельно от белых. Мы мало знаем о персонажах переживания или надежды. Они живут, чтобы решать проблемы белых персонажей; а также, конечно, оба десексированы. Хотя ни Хок, ни Гомер Смит не являются полностью развитыми характер, оба предпочтительнее Большого Джорджа в Fried Green Tomatoes (Avnet, Kemer & Avnet, 1991). Большой Джордж — податливый, послушный, одномерный слуга, реликвия.
Коммерческие Тома
Список томов, которые использовались для продажи товаров, слишком длинный, чтобы его здесь исчерпывать. В 1890-х годах компания Dixon’s Carburet of Iron Stove Polish использовала «Дядюшка Обадия» в своей рекламе. Он пожилой, хилый, в рваной одежде, но улыбается. В 1920-е годы Шульце Хлебопекарная компания использовала изображение старого Тома, играющего на банджо, в своей рекламе. Дядя Вабаш Кексы.В 1940-х годах Listerine использовала в своем журнале черный портье. рекламные объявления, а Mil-Kay Vitamin Drinks использовали улыбающегося черного официанта на своих плакатах. и рекламные щиты. Сувенирный поднос 1950-х годов из The Homestead в Хот-Спрингс, Вирджиния, показывает улыбающегося черного официанта, балансирующего тарелки на голове. В 1940-х годах переоборудован Райс изменил название своего основного продукта на «Рис дяди Бена» и начал использовать изображение улыбающегося пожилого чернокожего мужчины на упаковке.Пожалуй, самый прочный рекламный Том — это «Растус», повар из пшеничных сливок.
Rastus был создан в 1893 году Эмери Мейпс, одним из владельцев Diamond North Dakota. Мукомольная компания. 2 Ему нужен был симпатичный образ, который помог бы продавать пакеты с «кашей для завтрака». Mapes, a бывший печатник, вспомнил изображение темнокожего повара среди своих старинных полиграфических товаров. блоки.Он сделал шаблон шеф-повара и назвал продукт «Пшеничные сливки». Оригинал На логотипе изображен темнокожий повар, держащий в одной руке сковороду и миску пшеничных сливок. в другом (Siegel, 1992). Этот логотип использовался до 1920-х годов, когда Mapes произвел впечатление благодаря «здоровому» виду официанта из Чикаго, подававшего ему завтрак, создал новый повар. Официанту заплатили пять долларов за то, чтобы он изобразил второго Растуса в поварской шляпе. и куртка.Появился образ этого неизвестного человека с небольшими изменениями, на ящиках «Пшеничное» почти девяносто лет.
Растус, как и тетя Джемайма, — это больше, чем торговая марка компании — он, возможно, является культурным икона. Растус позиционируется как символ целостности и стабильности. Зубастый, хорошо одетый черный повар с радостью подает завтрак народу.В 1898 году «Пшеничный крем» начал рекламу. в национальных журналах. Эти рекламные объявления часто воспроизводились в виде плакатов. Многие Эти рекламные объявления, по сегодняшним меркам, нечувствительны к расовой принадлежности. Например, на плакате «Пшеничное масло» 1915 года изображен «Дядя Сэм», смотрящий на фотографию Растуса в руках миска с хлопьями. Подпись гласит: «Ну, вы кое-кому помогаете!». Это может иметь высказывалось предположение, что чернокожие мало способствовали военным усилиям.Крем 1921 года Плакат пшеницы показывает молодого белого мальчика, сидящего в рикше, которую тянут пожилым черным мужчиной. Мужчина бросил курить. Улыбающийся мальчик, размахивающий хлыстом палка, говорит: «Гиддап, дядя». Часто Растуса изображают едва ли грамотным. В 1921 г. В рекламе Растус, улыбаясь, обнажая десны, держит табличку с надписью:
Может быть, Пшеничный крем не содержит витаминов.Я не знаю, что это такое. Если они жуков их нет в Cream of Wheat , но она очень вкусная и дешевая. Стоит около 1 центов за большое большое блюдо.
Дядя Том в роли Opprobrium
Во многих афроамериканских общинах «дядя Том» используется для унижения чернокожего. человек, который унизительно подчиняется или почтительно относится к белым людям.Полученный из Персонаж Стоу, современное использование — это извращение ее первоначального изображения. Современный использование оскорбления имеет два варианта. Версия А — послушный черный человек, верный, религиозный, довольный слуга, который приспосабливается к низкому статусу. Версия B — амбициозный черный человек, который подчиняет себя, чтобы добиться большего благоприятный статус в доминирующем обществе.В обоих случаях человек считается чрезмерно отождествлять себя с белыми, в Версии A из-за страха, в Версии B, потому что оппортунизма. Последнее использование сегодня более распространено.
«Дядя Том», в отличие от большинства анти-черных оскорблений, в основном используется черными против черных. Его синонимы включают «oreo», «распродажа», «дядя», «предатель расы» и «белый мужчина». негр.»Это внутригрупповой термин, используемый как механизм социального контроля. Гарт Бейкер-Флетчер (1993) сказал:
Имя «дядя Том» — страшное проклятие каждого афроамериканца, который вынужден работать под руководством белых, одновременно занимая руководящую должность над другими афроамериканцами. Таким образом, «дядя Том» может быть вытянут черными как начальник. идеологическое оружие для усиления моделей расового единства против предполагаемых угроз белого босса.(стр.39)
Черных политических консерваторов, особенно республиканцев, часто называют «дядей Томом». или «Томс». Судья Верховного суда Кларенс Томас; Алан Киз, президент-республиканец кандидат; Шелби Стил, профессор и писатель; Томас Соуэлл, экономист; и Уолтера Уильямса, местного активиста, публично называли «дядей Томс.»Их обвиняют в том, что они являются оппортунистами, отождествленными с белыми. оспаривается. В ноябрьском выпуске журнала Emerge за 1996 год была обложка с изображением судьи Томаса, одетого как жокей, и следующих слов: «Дядя Томас, газонный жокей для крайне правых». Внутри журнала ухмыляющееся правосудие Томас чистит обувь помощника судьи Антонина Скалиа.
Чернокожие общественные деятели, выступающие против позитивных действий или уличных перевозок, часто обвиняются в угождать белым только для того, чтобы возвыситься — в социальном, политическом и экономическом плане.Они публично говорят о расе то, что консервативные белые не осмеливаются сказать: преступность и благосостояние. являются черным феноменом, позитивные действия — это обратная дискриминация, а белый расизм не является причиной черных проблем. Они носят лейбл «Дядя Том» как значок — по крайней мере публично. Для своих противников эти люди представляют версию B дядюшки Тома.
Лидеры движения за гражданские права 1960-х годов были названы дядей Томом более воинственными чернокожими.Уитни Янг, исполнительный директор Городской лиги с 1961 по 1971 год, была радикальной интеграционист «. Его готовность работать с белыми привела к обвинениям в том, что он «Дядя Том». Нежелание преподобного Мартина Лютера Кинга-младшего выступать в защиту возмездия насилие заставило Стокли Кармайкла обвинить его в «дяди Томизме». Баярд Растин, один из главных тактиков Движения за гражданские права, также был назван «дядей Томом» черными боевиками («Некролог Баярда Растина», 1987).Роя Уилкинса называли «дядей Том «потому что он публично заявил, что черные могут добиться политической власти» в системы «. Лидеры за гражданские права были сочтены слишком пассивными, слишком религиозными, слишком нетерпеливыми для интеграции — слишком похоже на стереотипную версию А «Дядя Том». Старше, больше укоренившихся чернокожих часто обвиняли в слишком консервативности, пассивности, и слишком желает одобрения белых.В 1950-х Луи Армстронга называли «дядей Том «молодых музыкантов бибопа.
спортивных чемпионов, особенно тех, кто публично выражает консервативные политические взгляды, рискуют получить ярлык «дядя Томс». После ухода из бейсбола Джеки Робинсон написал газетную колонку о проблемах гражданских прав. Его поносили в черном сообществе когда он объявил, что он «Рокфеллеровский республиканец».»Артур Эш, теннис чемпионом и правозащитником, был назван «дядей Томом» за то, что играл на юге Открытый чемпионат Африки по теннису в 1973 году. Его участие было воспринято как поддержка апартеида. Мухаммед Али регулярно ругал своих чернокожих оппонентов как «дядю Томса». В 1965 году Али воевал Флойд Паттерсон, набожный христианин и убежденный сторонник интеграции. Паттерсон использовал эти слова, чтобы критиковать Али за то, что он стал черным мусульманином:
Кассиус Клей [прежнее имя Али] позорит себя и негров.Нет приличного Человек может равняться на чемпиона, чье кредо — «ненавидеть белых». У меня нет ничего кроме презрение к черным мусульманам и тому, за что они выступают. Образ черного Муслим как чемпион мира в супертяжелом весе позорит спорт и нацию. Кассий Необходимо победить глина и устранить бич черных мусульман из бокса. (Гольдберг, 1997)
Али не только называл Паттерсона «дядей Томом» и «разноцветной белой надеждой», но и он предсказал: «Я положу его на спину, чтобы он начал действовать Блэком; потому что, когда он был чемпионом, он не поступал так, как должен, он пытался заставить себя чисто белое соседство »(Гольдберг).Во время боя — односторонний поединок — Али играл с Паттерсоном. Али нанес и удары руками, и оскорбление «белый негр».
В феврале 1967 года соперником Али был Эрни Террелл. На предбоевых пресс-конференциях Террелл неоднократно называл Али своим именем: Кассиус Клей. Али обещал бить Террелла, пока он не обратился к нему должным образом. 3 В поединке, который Sports Illustrated (Maule, 1967) охарактеризовал как «прекрасную демонстрацию боксерского мастерства и варварского боя». демонстрация жестокости », Али бил Террелла, крича:« Как меня зовут, дядя Том? » как меня зовут? »Перед их первым боем 8 марта 1971 года Али позвонил Джо Фрейзеру. «дядя Том» и сказал, что белые будут болеть за Фрейзера (Кэссиди, 1999). Он также использовал оскорбления против Джо Луи из-за его пассивной политической позиции.
В последние годы оскорбление «дядюшки Тома» было направлено против Кристофера Дардена, темнокожий член команды обвинения в O.J. Суд по делу об убийстве Симпсона; Детройт Мэр Деннис Арчер; Карл Мэлоун, баскетболист из Юты Джаз; и Колин Пауэлл. Корнелла Уэста, автора книги Race Matters (1993) и пожизненного борца за гражданские права, африканцы называли «дядей Томом». Объединенный фронт (1993) из-за его «поддержки» евреев.В пятнистости «Дядя Том» даже были присвоены другими этническими группами для оказания внутригруппового давления на своих членов. Например, коренной американец, которого считают слишком дружелюбным или восхищающимся белых называется «дядя Томагавк»; Американцы китайского происхождения используют термин «дядя Тонг». Даже W.E.B. Дюбуа, возможно, величайший и наиболее устойчивый голос за гражданские права «Дядюшка Том» назвал «Дядюшка Том» Маркус Гарви, добавив, что Дюбуа был «чисто и просто негром белого человека» (Williams, 1997). 4
© Д-р Дэвид Пилигрим, профессор социологии
Государственный университет Ферриса
Декабрь 2000 г.
Отредактировано 2012 г.
1 Тем не менее, этот фильм открыл новые горизонты. Романтическое сочетание черного мужчины с о белой женщине в 1960-е годы все еще говорили. Действительно, только в 1967 г. в деле Lovings v. Virginia , Верховный суд Соединенных Штатов принял законы, запрещающие межрасовые браки. быть неконституционным.
2 Имя Rastus , вероятно, происходит от Eratus , оба были довольно распространенными именами американских чернокожих в конце 1800-х годов. Растус появляется во многих анекдотах против чернокожих до 1960-х годов.
3 Али использовал эту тактику, чтобы мотивировать себя. Террелл, прекрасный боец, был проигравшим.
4 Уильямса также публично называли дядей Томом из-за его политического консерватизма.
Список литературы
Объединенный африканский фронт (1993). Открытое письмо Корнелу Уэсту и другим дядюшке Томам из Объединенного африканского фронта . Получено с http: // www.blacksandjews.com/OpenLetterCornelWest.html.
Александр С. (продюсер) и Поллак С. (директор). (1965). Тонкая нить [Кинофильм]. США: Стивен Александр Продакшн.
Авнет, Дж., И Кемер, Дж. (Продюсеры), и Авнет, Дж. (Директор). (1991). Жареные зеленые помидоры [Фильм]. Соединенные Штаты: Закон III Коммуникации.
Бейкер-Флетчер, Г. (1993). Размышления Ксодуса: Размышления о женском богословии детей. Богословие сегодня, 50 (1), 38-44.
Баярд Растин: Некролог. (1987, 28 сентября). Новая Республика 197 , 10.
Берман, П. С. (продюсер), и Грин, Г.(Директор). (1965). Синий патч [Видео]. США: Метро-Голдвин-Майер.
Богл Д. (1994). Томы, куны, мулаты, мамочки и баксы: интерпретирующая история чернокожих в Америке фильмы (Новое 3-е изд.). Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Continuum.
Мясник Э. (продюсер) и Маршалл Г. (директор).(1935). В старом Кентукки [Кинофильм]. США: Fox Film Corporation.
Капра, Ф. (Продюсер / Режиссер). (1950). Верховая езда [Фильм]. США: Paramount Pictures.
Кэссиди Р. (1999). Битва века. CBS Sportsline . Получено с http://www.cbssports.com/u/boxing/1999/holylew/heavy05.htm.
Честер, Х. Э. (продюсер), и Ле Борг, Р. (директор). (1947). Джо Палоока в нокауте [Кинофильм]. США: изображения с монограммами.
Клавелл Дж. (Продюсер / Режиссер). (1967). Сэру с любовью [Фильм]. США: Columbia Pictures Corporation.
Коуэн, Л.(Продюсер) и Маршалл Дж. (Режиссер). (1939). Честного человека не обманешь [Фильм]. США: Universal Pictures.
ДеСильва, Б.Г. (продюсер), и Батлер, Д. (директор). (1935). Маленький полковник [Кинофильм]. США: Fox Film Corporation.
ДеСильва, Б.Г. (ассоциированный продюсер), и Батлер, Д.(Директор). (1935). Самый маленький бунтарь [Кинофильм]. Соединенные Штаты: Twentieth Century Fox Film Corporation.
Дуглас В. (продюсер) и Шустер Г. Д. (директор). (1940). Занзибар [Фильм]. США: Universal Pictures.
Гилберт Р. Х., Роуз П. и Сасскинд Д. (продюсеры) и Петри Д.(Директор). (1961). Изюм на солнце [Фильм]. США: Columbia Pictures Corporation.
Голдберг, Дж. (1997, июнь). Политика и кулачные бойцы. Журнал комментариев .
Голден Дж. А. (Директор). (1911). Ради Массы [Фильм]. США: Pathe Freres.
Гриффит, Д.У. (продюсер / режиссер) (1915). Рождение нации [Кинофильм]. США: David W. Griffith Corp.
Хемпстед Д. (ассоциированный продюсер) и Каммингс И. (директор). (1938). Прямо за углом [Фильм]. Соединенные Штаты: Twentieth Century Fox Film Corporation.
Kemer, J., & Avnet, J. (продюсеры), & Avnet, J.(Директор). (1991). Жареные зеленые помидоры [Фильм]. Соединенные Штаты: Закон III Коммуникации.
Крамер С. (Продюсер / Режиссер). (1958). Дерзкие [Фильм]. США: Curtleigh Productions.
Крамер С. (Продюсер / Режиссер). (1967). Угадай, кто придет на обед [Фильм]. США: Columbia Pictures Corporation.
Леммле К. младший (продюсер) и Уэйл Дж. (Директор) (1936). Показать лодку [Кинофильм]. США: Universal Pictures.
Левин Н. (продюсер) и Скотто А. (директор). (1936). Следуй своему сердцу [Фильм]. США: Republic Pictures.
Любич, Э.(Продюсер / Режиссер). (1943). Небеса могут подождать [Фильм]. Соединенные Штаты: Twentieth Century Fox Film Corporation.
Мауле, Т. (1967, 13 февраля). Жестокий Али со всеми навыками. Sports Illustrated . Получено с http://sportsillustrated.cnn.com/vault/article/magazine/MAG1079523/index.htm.
Нельсон Р. (Продюсер / Режиссер).(1963). Полевые лилии [Кинофильм]. США: Rainbow Productions.
Олькотт С. (Директор). (1910). Шпион Конфедерации [Кинофильм]. США: Компания Калем.
Перлберг В. (продюсер) и Лэнфилд С. (директор). (1943). Самый подлый человек в мире [Кинофильм]. Соединенные Штаты: Twentieth Century Fox Film Corporation.
Поллард, Х.А. (продюсер / режиссер). (1927). Хижина дяди Тома [Кинофильм]. США: Universal Pictures.
Портер Э. С. (Директор). (1903). Хижина дяди Тома [Кинофильм]. США: Edison Manufacturing Company.
Ричи Дж.В. (продюсер), и Дейли, В. Р. (директор). (1914). Хижина дяди Тома [Кинофильм]. США: Мировой фильм.
Сандрич, М. (Продюсер / Режиссер). (1940). Люби ближнего своего [Кинофильм]. США: Paramount Pictures.
Селзник Д. О. (продюсер) и Флеминг В. (директор). (1939). Унесенные ветром [Кинофильм].США: Selznick International Pictures.
Сигель, М. А. (1992, 6 июля). Классические торговые марки выглядят лучше. Маркетинговые новости , 26, 17.
Слоан П. (директор). (1929). Сердца в Дикси [Кинофильм]. США: Fox Film Corporation.
Стоу, Х.Б. (1985). Хижина дяди Тома . Нью-Йорк: Современная библиотека.
Сасскинд Д. (продюсер) и Ритт М. (директор). (1957). Край города [Кинофильм]. США: Метро-Голдвин-Майер.
Тернер, П.А. (1994). Керамические дяди и целлулоидные мамочки: черные изображения и их влияние на культуру . Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: якорные книги.
Дядя Томас, газонный жокей для крайне правых? (1996, ноябрь). Emerge 8 (2).
Вест, К. (1993). Раса имеет значение . Бостон, Массачусетс: Beacon Press.
Уильямс, У. Э. (1997, 17 июня). Молчание инакомыслящих . Получено с http: //econfaculty.gmu.edu / wew / article / 97 / s-dissent.html.
Уайлер У. (продюсер / режиссер). (1938). Иезавель [Кинофильм]. США: Warner Bros. Pictures.
Занук, Л. Ф., и Занук, Р. Д. (продюсеры), и Бересфорд, Б. (директор). (1989). Мисс Дейзи за рулем [Фильм]. США: Компания Zanuck.
НАЗАД В JCM HOME
Мнение | Консерватизм предлагает реалистичные экологические предложения.
В американской политике существует миф о том, что Демократическая партия в одиночку борется с изменением климата и что республиканцы либо отрицают изменение климата, либо равнодушны.Этот миф нечестен. Консерватизм совместим с энвайронментализмом через иной подход, чем его либеральный аналог.
У правых, безусловно, меньшая срочность этого вопроса. Последние данные исследовательского центра Pew Research Center показывают, что 78% демократов считают, что изменение климата должно быть главным приоритетом по сравнению с 21% республиканцев. Это несоответствие можно объяснить разницей в подходах, а не апатией.
В National Review представитель Дэн Креншоу — республиканец из Техаса — недавно определил мотив среди либералов: определить проблему, с которой большинство может согласиться, довести ее до уровня кризиса, предложить крайнее решение, которое приведет к массовой передаче власти правительству, наблюдайте, как правые отвергают решение и обвиняют их в бессердечии и нежелании решать проблему.
К сожалению, эта модель не решила проблему изменения климата. Радикальные и крайние решения, такие как «Новый зеленый курс», получили широкую поддержку среди либералов, которые затем морально занимают позицию, когда другие отвергают этот план.
Веб-сайт лидера демократической партии Джо Байдена утверждает, что «Новый зеленый курс является решающей основой для решения проблем климата, с которыми мы сталкиваемся». Точно так же сокращающаяся кампания Сандерса поддерживает план «положить конец жадности индустрии ископаемого топлива и привлечь их к ответственности.”
Такой план, как «Новый зеленый курс», который включает такие решения, как «модернизация всех существующих зданий в Соединенных Штатах», федеральная гарантия рабочих мест, переход на общественный железнодорожный транспорт, усиление защиты профсоюзов, всеобщее здравоохранение и «доступ к природе» — это не только нереально, но совершенно чуждо рассматриваемой проблеме.
Республиканцы никогда не поддержат такие прогрессивные меры под прикрытием защиты окружающей среды. Пока тяжеловесные демократы не поддержат серьезные и менее драматические меры, проблема, похоже, зайдет в тупик.
Консервативная озабоченность этими радикальными планами частично кроется в экономических проблемах. Источники чистой энергии менее эффективны и дороги. Немедленное повсеместное внедрение резко увеличит стоимость продукции во всех отраслях, что приведет к снижению уровня жизни и к перемещению рабочих мест за границу в менее регулируемые страны.
Таким образом, консервативный подход выступает за более постепенный переход к чистой энергии за счет использования запасов природного газа и других источников энергии с меньшими выбросами, чем традиционный уголь или нефть.Это, конечно, не та утопия, которую либералы хотят сразу же избавить от окаменелостей, но это только начало.
Джо Байден отказывается поддерживать расширение существующей безуглеродной ядерной энергетики. Ядерная энергия не только невероятно эффективна, обеспечивая 52% энергии Иллинойса, но и, к счастью, не требует каких-либо новых масштабных действий со стороны правительства.
Недавно появились новые группы, такие как Американская консервативная коалиция, с «рыночными экологическими действиями», направленными на сохранение и экономический рост.
В Forbes Валь ван Лиероп исследовал экспоненциальный рост индустрии электромобилей. Он утверждал, что «электромобили могут стать дешевле, чем их эквиваленты с двигателями внутреннего сгорания, всего за три-пять лет».
Оптимизм и вера в инновации лежат в основе более раннего опроса, показывающего отсутствие срочности среди республиканцев. Появление электромобилей и других форм экологически безопасных технологий демонстрирует быстрые успехи, которые могут произойти независимо от государственных программ.
Как отметил Алекс Трембат в National Review, «для этого не потребуется подписание« нового зеленого курса »… они могут разработать поистине республиканскую повестку дня в области изменения климата, сосредоточенную на инновациях, атомной энергетике, природном газе, улавливании углерода и крупномасштабном сельском хозяйстве.
0 thoughts on “Картинки консерватизм: D0 ba d0 be d0 bd d1 81 d0 b5 d1 80 d0 b2 d0 b0 d1 82 d0 b8 d0 b7 d0 bc векторы, картинки, клипарт D0 ba d0 be d0 bd d1 81 d0 b5 d1 80 d0 b2 d0 b0 d1 82 d0 b8 d0 b7 d0 bc”